В Национальном парке Кейбаб не так уж много водоемов, но устраивать стоянку мы старались вблизи источников воды, и если удавалось, я каждый раз мылся с ног до головы и стирал одежду. Люди, постоянно обнюхивайте себя на предмет степени загрязнения. Можно, конечно, притворяться, что вы чисты как первый снег, но если вы не страдаете аносмией, то после нескольких дней тяжелых переходов, в одной и той же одежде да еще и с нерегулярными водными процедурами, вы очень скоро познакомитесь с собственной вонью, а поскольку розой я не был, то и пахнул я совсем не цветами. Я менял одежду каждый чертов день и как золото копил и хранил туалетную бумагу.
Конрад не был таким же брезгливым, но по крайней мере в начале нашего совместного путешествия он каждый раз присоединялся ко мне, когда бы я не затевал помывку или стирку. Однако к концу первого месяца перестал. Даже когда в нашем распоряжении оказалось полное озеро воды, вполне чистой на вид, он отказался раздеваться и мыться. Наверное, мне не следовало на него давить, но после ошибки в Первой Фазе я давлю всегда. Кроме того, мне приходилось спать рядом с этим парнем, и каким бы милым он не был, его запах причинял мне незаслуженные страдания.
Я первым помылся в озере. Затем, выстирав рубашку, шорты и четыре пары белья, развесил сушиться. Конрад все это время стоически занимался чисткой оружейной коллекции, но даже запах оружейной смазки не перекрывал вонь, доносящуюся от него.
- Конрад.
Он, само собой, не обратил на меня внимания.
- Ко-о-онра-а-ад.
Тишина.
- Молчаливое игнорирование на меня не действует, а заставляет быть более настойчивым, - заявил я. – Но раз уж ты не расположен к спорам, позволь мне повторить - пятый день подряд, кстати - тебе надо вымыться, черт подери, - и я указал на мух, жужжащих возле его ботинок. – На тебе все еще кровь двухдневной давности. Посмотри!
- Она же на моих ботинках, а не на твоих.
- И что, ты предпочтешь их не снимать, пока не начнут вонять гнилью и привлекать к нам неприятности? Я бы предпочел больше не видеть, как ты потрошишь койота посреди лагеря.
Это случилось два дня назад. Тварь прокралась на нашу стоянку, скорее всего, привлеченная запахом еды. Я ничего не замечал, пока Конрад не вскочил и, вытащив нож, не кинулся на серебрящуюся тень, маячившую за границей освещенного костром круга, почти невидимую, если не считать мерцающую желтизну глаз. Конрад схватил животное за горло одной рукой, а другой взрезал ему брюхо. Койот смотрел на Конрада, истекая кровью, а Конрад смотрел в глаза животному, пока свет в его глазах не погас.
Помните правило номер один? То, которое про ложь? Да, оно уверенным шагом вступило в игру две ночи назад. Я прикинулся, что не замечаю кровь на кончиках пальцев Конрада, там, где ногти начинали твердеть и заостряться. Я притворился, что нет ничего странного и пугающего в том, что он оттаскивает тушу койота за полмили и оставляет другим падальщикам. Так же, как я притворялся, что Конрад не воняет, что красновато-лиловый оттенок его кожи не больше, чем загар, но ложь не важнее здоровья, а Конрад определенно был нездоров.
- Прошу тебя, просто искупайся, - упрямо попросил я. – Я больше не могу выносить твой мужественный аромат, да и одежду тоже надо выстирать.
- Не ты ли носился с идеей, что я теперь не могу ничем заразиться? – медленно ответил он. – Значит, не помру и от нестиранной одежды.
- Ты нет, а я – очень даже могу, - я поднял руку. – Слушай сюда! Мы спим вместе, чтобы было теплей, а ты весь грязный, и если я порежусь, эта твоя мерзость попадет в рану, и я заработаю стафилококковую инфекцию, а дальше случится что-нибудь плохое, - я впился в него взглядом. – А мне не хочется отказываться от наших объятий, мистер Обнимашка.
Конрад измученно вздохнул.
- Ты просто хочешь увидеть меня голым.
- Не без этого, - кивнул я. – Чувак, можешь списать мою настойчивость в гигиене на непристойный интерес, если это сделает тебя счастливым. И я правда хотел бы посмотреть на тебя голяком, желательно по грудь в воде и щедро использующего мыло.
Губы Конрада слегка изогнулись.
- Ладно, - он сдернул одежду парой быстрых движений и протянул мне. – Тогда сделай что-нибудь полезное, Джейви.
- С радостью, - да и хрен с ним, поработаю прачкой, если это поможет покончить со спорами. К тому же стирка послужит поводом снова вернуться в озеро, к нему, пока он… Да уж, непристойный интерес явно присутствовал. То есть, святым я никогда не был, а Конрад – как обычный, так и лиловый - по-прежнему оставался невероятно сексуальным. Хотя теперь уже почти совсем лиловый. Цвет спускался все ниже и ни-и-иже. Поглощая его словно созревающую сливу.
Яростно натирающийся Конрад остановился и уставился на меня. Я кашлянул и опустил взгляд на его одежду, но…
- Сердцебиение.
- Отвали.
- Оно участилось, Джейви.
- ОТВАЛИ.
- Ты же знаешь, я могу помочь тебе с этим.
Черт, одна только мысль о протянутой руке помощи привела меня в полную боевую готовность. За последний месяц я дрочил всего лишь два раза, а поскольку уже привык к постоянной спешке и тому, что имею дело с Конрадом и его странным великолепием, сдерживаться становилось все труднее и труднее… Я выплеснул свою всколыхнувшуюся энергию на штаны Конрада, которые успешно отвлекали меня, пока…
- Э, нет? – сказал я, выбираясь из озера.
- Что «нет»?
- Волосы? - я указал пальцем на его голову. – Их тоже надо вымыть.
В ответ я получил хмурый взгляд, настолько тяжелый, что я бы посмеялся, если бы не моя проблемка.
- С моими волосами все нормально.
- О господи, ты издеваешься, что ли? – я бросил штаны и принялся загибать пальцы: - Вши, псориаз, вши, стригущий лишай, экзема, вши, склеродермия, вши… Мне продолжать? Необходимо, чтобы голова была чистой, а иначе, я даже не знаю, ты или облысеешь, или обзаведешься кучей паразитов, которые потом перебегут на мою голову.
- Джейви…
- Нет. Я серьезно. Назови мне хоть одну разумную причину, почему ты не хочешь вымыть голову.
- Тебе нужна причина? – неожиданно резко спросил Конрад. – Отлично, смотри, - он наклонился и окунул голову в воду, начав злобно ее скрести. Я сел на пятки и, наблюдая за ним, пытался увидеть что-нибудь, что может объяснить столь странное поведение, когда он наконец выпрямился и показал мне руки… Я пригляделся.
У него на руках остались большие пучки темно-русых волос.
- О-о, - о, да. Это оказалось одно из последствий Porphuraviridae – Пурпурной чумы; зараженный человек терял весь волосяной покров, который полностью заменялся новым, серебристо-белым. – Понятно, - я взглянул на Конрада, прочел дикую напряженность в его теле и решил разрядить обстановку единственным известным мне способом. Я начал ржать.