— Угу.
— Не злись, — проведя рукой по мягким, слегка вьющимся волосам.
Выезжая из дома, смотря на парнишку, пристраивающегося на заднем сиденье, чтобы добрать свои минуты сна, на роллетные ворота гаража, которые, поднявшись, открыли вид на асфальтовую дорожку, ухоженный двор и литые ворота, немного более вычурные, чем хотелось бы их хозяйке, которые открылись перед красной машиной, как по мановению волшебной палочки. И так же закрылись.
Проезжая по посёлку, некогда тихому, дачному, вдали от города, вдруг, почти в одночасье, ставшему элитным и престижным, всё ещё пытающемуся подстроится под новые реалии. Дорогие дома соседствовали со старыми дачными домиками, покосившимися от старости. Высокие заборы с камерами слежения по периметру — с заборами из видавшего виды деревянного штакетника, неровного и рассохшегося. Город, строящийся семимильными шагами, перешагнул через этот посёлок, словно Гулливер — маленькую базарную площадь, и разросся дальше. Он бы поглотил, подмял посёлок под свой ритм, снося малюсенькие домики, ставя на их место огромные многоэтажки, но статус «природоохранная зона» помешал. Теперь город и посёлок жили вместе, как соседи по огромной лестничной площадке с большим количеством жителей.
Выбираясь из посёлка по гладкой, словно зеркальной, поверхности асфальта — преимущество статуса «элитный», слушая негромкую музыку, она в уме перебирала сегодняшние дела, желая только одного — никаких сюрпризов. Сюрпризы на её работе редко бывали приятными, сегодняшний день хотелось провести спокойно.
— Приехали.
— Оу, спасибо мам, ты сегодня не заберёшь?
— Боюсь, что нет, может, дедушка. Созвонимся.
— Да, конечно… А, может?..
— Ну, ладно, только сегодня, потому что через пару дней праздники, — смеясь, — пригласи кого-нибудь из ребят на выходных.
— Отлично, мам, спасибо, — целуя в щеку. Невиданное проявление нежности от сына, посчитавшего однажды себя слишком взрослым для таких своеволий.
Уже на парковке, перед зданием, где проходила едва ли не большая часть её жизни, она дала себе возможность вдохнуть-выдохнуть, включив музыку на полную громкость — её способ релаксации. Выходя из машины лёгкой, самую малость пружинистой походкой, одёргивая юбку, возможно, немного коротковатую и яркую — из красной шотландки, улыбаясь встреченным коллегам, кокетливо заводя глаза, слегка флиртуя, так чтобы было ясно — это только флирт и только здесь и сейчас.
Стоит пройти буквально пару шагов, и кокетливая улыбка сменится на приветливую, а яркая шотландка — на одноцветную форму.
Типовые здания из белого и красного кирпича «Областной больницы» раскинулись на большой площади, рядом с городским лесопарком, вдали от шумных магистралей и жилых массивов.
Её путь лежал в центральный корпус, там, в боковом крыле, на первом этаже, с отдельным входом, который закрыт в это время — её вотчина. Длинный широкий коридор, стены, расписанные сказочными героями, огромная игровая комната, с большим количеством игрушек, часто пустующая, и, в самом конце — кабинет. Когда-то у неё был отдельный кабинет, с кожаным мягким гарнитуром, с большим столом и стеклянным, во всю стену, стеллажом. Потом отделение разрослось, и из кабинета сделали палату на четыре человека, а её кабинет переехал в скромное помещение рядом с «каморкой» старшей медицинской сестры. С небольшим холлом перед двумя дверями, где едва поместились два кресла — роскошь из прошлого кабинета, и растение в большом горшке, никто в отделении не знал, что это за цветок, но ухода оно практически не требовало и со своей задачей — создавать видимость уюта, словно он возможен в этом месте, перед дверью, где посетителей могут ждать неутешительные новости, — справлялся. И маленький, яркий столик с цветными карандашами и раскрасками, которые всегда в изобилии лежали в этом месте.
Переодевшись, окунаясь в работу, она словно забывала всё, что тревожило её вне этих стен. Максимальная сосредоточенность — пожалуй, так можно охарактеризовать её состояние. Мягкая улыбка, тихие шаги, ободряющие разговоры и бесконечная работа головного мозга. «Думай» — так говорил её отец, она думала, анализировала, диагностировала, добивалась и билась, порой сжав зубы под мягкой улыбкой.
Обход — неотъемлемая часть каждого дня. В последнем боксе, с номером «семь», на высокой кровати сидит крохотный мальчик, рассматривающий книжку. Под заспанными глазами — небольшие синяки, уже значительно меньше. Живой взгляд бегает по картинкам.