Единственное убежище в школе, что у меня есть так это литературный клуб. Там я чувствую себя собой. Там нам позволяют делать, что душе угодно: мы сами придумываем занятия, устраиваем соревнования по рассказам, рецензиям и многое другое. И там нет Авроры. Она, конечно, появлялась там несколько раз, чтобы напускной добротой и пустыми обещаниями заполучить голоса, но в остальное время она предпочитает не сталкиваться с помешанными на литературе типами.
Мне нравится писать, это у меня в крови. Страсть к текстам мне привил отец, и излечиться от этого я уже не в силах. Но в отличие от отца я понимаю, что это всего лишь хобби. На недолговечном вдохновении и музе далеко не уедешь. И на деньги с продажи книг нельзя позволить себе хорошую и богатую жизнь. Я люблю папу, но его мечты приносят нам только вред. Сколько денег он потратил на презентацию своей книги? Почти все до цента. Он представил публике свою новую работу, ею заинтересовались, но до сих пор никто не оттаптывает наш порог, умоляя купить права на издание.
Сейчас он ждет ответа. И лучше бы у него действительно все получилось.
Хейли засмеялась над чем-то, что сказала ей миссис Гривн. Учитель забрала бумаги и отпустила ее ко мне.
— Я думала ты сейчас в клубе, — подойдя, произнесла Хейли. Она закинула сумку на плечо, и мы вместе шли по коридору к выходу.
— Захотел проводить тебя остановки.
Мы шли так близко, что плечо Хейли задевало мое, но она и не думала отстраняться. Легкая улыбка коснулась ее губ и в этот момент она стала для меня продолжением солнца, тормоша тлеющие угли в груди, возрождая знакомое тепло.
— Признайся, ты просто боишься туда идти после… ну, того поста.
Хейли читает меня как книгу. Но я не боюсь, просто не хочу шквала вопросов, которые они точно зададут. После той фотографии, что сделала одна из подружек Авроры и того, что она написала на своей странице, теперь вся школа обращает на меня свои насмешливые взгляды. В один момент я стал одним из самых замечаемых людей. И мне это не нравится.
— Как же меня все это раздражает, — ответил я. — Теперь все смотрят. А парни в клубе не преминут доставать меня с расспросами. Особенно Берт, ты же знаешь, как он относится к этой… — я не успел закончить предложение, как Хейли прищурила глаза, недовольно смотря на меня и вынуждая заткнуться.
… к этой бесчувственной стерве, что носит имя Аврора, — мысленно закончил я.
Берт хороший парень, но он глупый. В том самом смысле, что он не видит, или предпочитает не видеть, что Аврора считает его лишь грязью. Берт воздыхает по Авроре столько, сколько я себя помню. Он пишет стихи и рассказы о ней, любовные письма, которые лежат в верхнем ящике его стола дома. Я узнал об этом, когда мы с ребятами выполняли общий проект у него. Я искал дырокол, а нашел ящик поклонения злостной стерве. Не хватало компактного алтаря для наглядности.
Его поведение до сих пор пугает меня. Это ненормально. Если бы он откинул эту странную сталкерскую влюбленность, то давно бы нашел себе милую девушку. Его стихи вселяют благоговейную дрожь от полноты и проникновенности слов. Была бы еще половина его стихов не об Авроре и ее волосах цвета предрассветного солнца. Тошно…
— Ладно, забыли, — заключил я, открывая перед Хейли дверь и пропуская. — Сегодня у меня?
Хейли кивнула.
— Родители опять ругаются из-за Делла, хочу хоть на время убежать от этого.
— Он опять сбежал из дома, хоть и был наказан, да?
Делл являл собой наглядное пособие беспечного и эгоистичного подростка. Все его проблемы — надуманны, злость на отца — беспричинна. Он все еще винит его в разводе с его мамой, хоть и по рассказам мистера Саливана она была не самым лучшим родителем. Но кому какое до этого дела, если Деллу нужна причина быть козлом, то он ее найдет.
Мама Хейли всегда хорошо относилась к Деллу и как по мне, то он этого не заслуживал. Все его наказания она пыталась смягчить, давала Делу множество поблажек, и зачастую он выходил сухим из воды. Ее благосклонность к нему впечатляет.
— Да, — Хейли выдохнула слово, запрокидывая голову вверх.
Небо было безоблачным, тяжелые облака растворились, показывая нам просторную голубизну. Лишь птицы иногда рассекали воздух в поисках тенистого дерева, что могло бы скрыть их от солнца. Хейли остановилась на верхней ступеньке, оглядываясь на школу.
— Тебе пора, психолог не обрадуется, если увидит, как ты выходишь из школы.
Я не хочу идти обратно, хочу последовать за Хейли и больше здесь не появляться. Хочу ударить Делла и вправить ему мозги, чтобы он закончил со своими истериками. Хочу, чтобы Хейли больше не смотрела на меня таким усталым взглядом, хочу, чтобы она больше не волновалась за родителей. Хочу, чтобы тот пост в фейсбуке исчез, и все стало как раньше. И чтобы этой истории с Авророй не было. Черт, да я готов бы вернуть все назад, признать вину и оставаться после школы уборщиком, а не ходить к психологу. Аврора сеет лишь неприятности мне. Единственное, что меня радует — неприятности не только у меня. Вся эта ситуация хоть немного, но сбила спесь с выскочки.