— Аврора… — я не успел заметить, когда мои губы безвольно пробормотали ее имя. Но Аврора это заметила, услышала меня.
— Заткнись, Нейтан! Ты ничего обо мне не знаешь! Меня часто осуждают за то, чего я добилась, но даже представить не могут какими, силами я это получила. Черлидерша, только и умеет, что ногами махать! Но откуда всем знать каково это? Никто даже не пытался встать на мое место. Типичная богатенькая сучка, что только и умеет, как прожигать папочкины деньги. Да что люди вообще знают о моей семье? И почему берут на себя обязанность осуждать меня и мою семью лишь по моей новой сумочке.
Почему я начал говорить о ней? Зачем? Может просто, чтобы напомнить кто мы такие друг другу? Потому что, кажется, в какой-то момент рамки начали размываться, когда я поймал себя на мысли, что Аврора может меня поцеловать.
— Да, я люблю милые вещи. У меня есть хорошая машина и множество платьев. Я каждый раз плачу, когда смотрю «Хроники Нарнии», люблю молочные коктейли и черничные чизкейки. Меня нельзя назвать одной из тех крутых девушек, что носят армейские ботинки и готовы всю ночь веселиться на каком-то рок концерте. Но разве это плохо? Я высокомерная и гордая, не люблю признавать свои ошибки. Слишком долго провожу время у зеркала и люблю хорошо выглядеть. Люблю внимание к себе и ненавижу, когда меня принимают только как безмозглую стерву. Но ведь никто даже не пытался понять меня… Я такая, какая есть. И никто не вправе упрекать меня в том, что я — это я. Я не идеальная, но я, по крайней мере, не боюсь это показывать. А что ответишь на это ты, Нейтан?
Сердце успело замедлиться и вновь разогнаться с бешеной скоростью. Тишина давила непосильной ношей. Мне плевать на взгляды и шепотки других. Но я не могу избавиться от крика в своей голове. Ее или мои слова звучат там?
— Ничего не изменилось, Фармер. Ты все еще тот же лицемер.
С этими словами Аврора прошла мимо меня, к школе. Стук ее каблуков отбивал ритм вместе со стуком моего сердца. И этот звук тяжелым грузом бил в голове.
Были ссоры и жестокие подшучивания, действия, которые вредили нам обоим и еще множество ссор. Но по какой-то причине эта отличалась от остальных. И тонкая грань, которая держала нас с Авророй надо льдом — сломалась. Мы рухнули в холодную воду.
Как мало оказывается нужно, чтобы все изменилось. Она могла назвать меня всеми возможными оскорблениями, вылить свой утренний чай на меня и успокоится. Это обычно для нее. Почему сейчас все не так?
— Нейтан?
Тихий голос Хейли вывел меня из минутного ступора. Голоса со всех сторон звучали все громче и громче. И пусть на парковке сейчас не так много людей, но к обеду об инциденте будут знать все. А слухи, нелепые сказки расползутся как змеи — одна другой хуже. И множество теорий от тех людей, кто считает себя оригинальным, будут озвучиваться еще неделю вперед. Даже не знаю, кому будет хуже — мне или Авроре. Понимает ли она, что сделала?
И понимаю ли я, зачем она это сделала?
— Нейтан, идем.
Хейли подхватила меня под руку и повела к школе.
Когда нам с Авророй было примерно по десять, ее мама отдала ее в школу, где учили манерам юных леди. Если спросить меня, то это выглядело как адское пристанище, где дрессировали людей. И они становились одинаковыми куклами.
Авроре не очень нравилось это место. Я помню, как застал ее, когда она вылезала из окна, ругая миссис Оверлин — преподавательницу этикета и манер. Мы с парнями хотели понаблюдать за нашими девчонками в окно и посмеяться с их странных посиделок. Я ожидал увидеть Аврору в одном из ее дорогих нарядов с чашечкой чая и в центре всеобщего внимания. И никак не думал, что она упадет на меня, пытаясь сбежать.
Все, что думают об Авроре половина этой школы — лишь крупица того, что она позволяет увидеть.
— Нейтан, — тихий голос Хейли стал пристанищем в океане других голосов и криков. Мы подошли к дверям школы, когда она остановилась, чтобы посмотреть мне в глаза. — Я люблю тебя, Нейтан. Ты знаешь это.