— Я наказана, после уроков убираю всю школу.
Я не хочу говорить Катрине, что я и правда, не в восторге от ее стараний. Меня гложет неприятное чувство в животе, оно снедает меня изнутри.
Как мне это ей объяснить? Она не поймет. Я и сама не понимаю.
— Тебе не понравилась шутка, — подытожила Катрина.
— Нет.
Катрина раздраженно засунула телефон в сумочку, взяла меня за руки и потащила через весь коридор в туалет. Такое поведение было ей не свойственно. Конечно, она всегда была вспыльчивой, но никогда так со мной не вела. Так, будто зла на меня и сильно.
Двери туалета закрылись с громким хлопком. Шум испугал стайку девушек у зеркала, а красноречивый взгляд Катрины и вовсе их разогнал. Этот же взгляд обратился и ко мне.
— Да что с тобой? Ходишь вся такая рассеянная и странная, раздражаешь меня!
— Со мной все в полном порядке, — дрогнувшим голосом выдавливаю из себя. Это не ускользает от внимания Катрины.
— Да что ты, правда? Аврора, я твоя подруга и ты просто обязана со мной всем делиться! Если тебе плохо – скажи, я выслушаю. Если тебя кто-то обидел – скажи и мы ответим ему вместе. Но не смей отмалчиваться и вести себя странно, мы же волнуемся о тебе, хватит быть эгоисткой.
Мои щеки стали мокрыми, я не заметила, как стала плакать.
— Сама ведь та еще эгоистка, — пробормотала в ответ. На губах Катрины совсем ненадолго появилась улыбка.
— Не смею отрицать. Расскажи мне все.
Какими бы ужасными мы с Катриной не были по отношению к другим, по отношению друг к другу мы как сестры. Иногда ругаемся и злимся, бесимся, но остаемся близким друг другу людьми. И этого не изменить. Хотя показываем это не часто.
Слова путаются, когда я пытаюсь ей все рассказать. Говорю всякую ерунду, которая почему-то кажется важной. А она все внимательно слушает и не перебивает. Звонок на урок звенит где-то на затворках, а все продолжаю лепетать. В какой-то момент я замечаю, что рядом со мной стоит и Джина. А я все говорю и говорю, что запуталась, что ничего не понимаю.
Не знаю, сколько это продлилось, но когда слов больше не осталось, я замолчала. Ждала, когда девчонки заговорят первыми.
— Я поняла только одно: ты попала, — сказала Джина, пожимая плечами. Я не выдержала и рассмеялась.
— Ага, и кажется, влюбилась в Фармера. Его девчонка была права, — добавила Катрина.
— Кстати, это было... ну, слишком странно. Подойти и сказать, что, мол, мой парень влюблен в тебя… даже слов не могу подобрать, — Катрина пожала плечами.
— Никто ни в кого не влюблен, — твердо заявила я. Почему-то сама идея не вызывала у меня былого отвращения. Может теперь Фармер мне не так уж и противен, но влюблена…
— Меня тоже только от одной мысли тошнит, но ты повторяй это чаще и может, так оно и будет, — слова Катрины как пули летели в цель. Я не нашлась с ответом. Слова уже давно иссякли.
* * *
Вся школы была обклеена этими плакатами. Вся. Не знаю, сколько людей подключила к этому делу Катрина, но у нас уйдет вся ночь, чтобы это убрать. А с озлобленным на меня Нейтаном это будет то еще веселье.
Нам вручили в руки мусорные пакеты и отправили гулять по коридорам, отдирая лицо Фармера со стен. Строчки из рассказа впивались в мысли и прокручивались по кругу, когда я это делала. Медленно и мучительно. Я с силой сорвала глянцевую бумагу и отправила в пакет. Но это не помогает.
— Отдай ее.
Нейтан отодрал остатки скотча, которые я оставила. Он намеренно избегал моего взгляда, я делала то же самое.
— Ну, раз ты так просишь – нет.
Я вредничала чисто из вредности. У меня природная вредность, ничего не могу с этим поделать.
— Тебе не надоело? Ведешь себя как ребенок.
Да, веду. И что с этого? Остроумного ответа я не придумала. Вообще никакого ответа я не смогла придумать. Наверное, мне и правда, все это немного поднадоело. Все слишком запуталось и свернуло на тернистую дорожку. И Нейтан не выглядел злым, лишь уставшим. Уставшим от меня.
— Я принесу ее завтра.
Мысль, что мне придется отдать тетрадь обратно владельцу, мне не нравится. Я хочу оставить ее себе и иметь возможность читать ее, когда мне захочется.
Фармер не думал, что я так легко ему сдамся. Я вижу, как его это настораживает.