— Да, то есть.… Хотел кое-что спросить, — она продолжала смотреть на него, показывая, что внимательно слушает. Андрей сжался, — Ты можешь… встать? — Даша удивилась, но просьбу все-таки выполнила. Тогда парень взял ее руки в свои и зажал между ладонями.
— Андрей…
— Я думал об этом все лето, — он грустно улыбнулся. — О том, что ты прекрасная, добрая, красивая, умная.… А я полный идиот.
— Брось, это не так…
— Я совершил самую большую ошибку в жизни, — его рука скользнула вверх и сжала ее плечо. — И сейчас могу лишь просить тебя о прощении.
— Андрей, мы же друзья, — Даша почувствовала, что смущается. Она, конечно же, злилась на него, но сейчас, когда Андрей говорил все эти теплые слова, не могла обижаться. — Я давно простила тебя.
— Нет, я имею в виду, — и когда его рука успела лечь ей на щеку? — дай мне второй шанс.
Девушка точно такого не ожидала. Они же так ссорились и кричали друг на друга. Неужели за лето Андрей пересмотрел свои взгляды? Даша безумно скучала по нему. Она почувствовала острый ком в горле и вместо ответа сдавленно кивнула, улыбаясь.
Андрей склонился, словно первый раз, и поцеловал девушку. Его руки легли ей на талию, мягко прижимая к себе. Даша ответила на поцелуй, заново изучая его губы. Но толи она не могла отделаться от мысли, что совсем недавно их целовала молодая учительница, толи сама могла думать лишь о фантомных поцелуях из сна, но наслаждения не было. Лишь сухость и приторный привкус меда.
Андрей оборвал поцелуй и потупил взгляд. Ему как будто было неловко, но Даша не понимала почему. А когда обернулась, узнала. Из библиотеки вышел учитель физкультуры. И теперь, скрестив руки на груди, смотрел прямо на них.
========== . в темноте. ==========
Вика остановилась. Она не понимала, почему так сильно нервничает и вообще зачем идет за Максимом. Всегда так. Он психует — она успокаивает. А когда тучи рассеиваются, Морозов снова ведет себя как ни в чем не бывало, едко подкалывая ее или вообще не замечая. И в этот раз, девушка знала, будет точно также.
И всё равно, вздрагивая от хлопнувшей за спиной двери, она вошла в этот чертов туалет, заполненный тяжелым влажным воздухом и сигаретным дымом.
— Макс…
Он припечатывает ее к стене, выбивая весь воздух из легких, вынуждая задыхаться. Но Вика не просит передышки. Если сейчас она посмеет сказать хоть слово, Морозов уйдет. Возможно, навсегда. Его поцелуи переходят на шею, кожа под ними буквально горит, и девушка не представляет, как ему удается не оставлять засосов. Его руки под её блузкой, такие горячие, находят застежку бюстгальтера и расправляются с ней за считанные секунды.
— Макс… может кто-то войти… — она стонет, когда от напора пуговицы рассыпаются по полу, а Морозов кладет руку на внутреннюю часть ее бедра и несильно сжимает. Ткань полупрозрачных колгот трещит и рвется.
Он не отвечает. Просто подхватывает ее и, не разрывая поцелуя, несет в ближайшую кабинку. Щелкает затвор замка. Она снова прижата к стене, и в голове пусто, кроме единственного: «целуй». Вика будет себя ненавидеть. Будет плакать, пока никто не видит. Но сейчас она счастлива. Девушка позволяет делать с собой всё, что угодно, человеку, которого любит до безумия. И Макс бесстыдно пользуется этим.
+ + +
Даша посмотрела на Вику снизу вверх, когда та осталась стоять на ногах, вместо того, чтобы сесть рядом. Та неоднозначно улыбнулась, поправляя выбившиеся из хвоста пряди.
Вчера ночью она плакала. Думала, наверное, что Даша ничего не слышит, но это было не так. Старкова лежала к ней спиной, каждую секунду порываясь встать и утешить подругу, но так и не решилась. Она не сомкнула глаз, пока всхлипы не сменились тихим сопением. А сегодня уже не могла решиться на то, чтобы спросить, что произошло. Хотя догадывалась.
— Привет, малыш.
Возможно, Андрей просто появился неожиданно и слишком резко полез с поцелуем — вот почему Даша отпрянула от него, испуганно выдыхая. Друзья непонимающе посмотрели на них, и парень выпустил воздух из легких.
— Извини.
— Ничего, просто… — девушка не придумала, что сказать. Она и сама не знала, почему повела себя так. Она ведь так любила Андрея. И безумно скучала по его прикосновениям.
Или не его?
— Вы помирились, голубки? — Макс одобрительно ухмыльнулся. Рома нервно хмыкнул.
— Наконец-то, давно пора, — и только улыбка Виктории была искренней.
Даша кивнула и, наконец, позволила Андрею приобнять себя за плечи. Она не слушала, о чем говорили друзья. Ее взгляд бродил по спортивному залу. Ей казалось, или здесь все изменилось? Даша посмотрела на маты — может, она что-то путает, но вроде они всегда лежали в углу, а теперь занимали собой весь центр зала. Наверное, это новый учитель физкультуры переделал все под себя.
Он не успел даже войти, а Даша уже почувствовала его приближение. Девушка встала, делая вид, что разминается. На самом деле, ей просто не хотелось, чтобы Вадим Юрьевич видел, как Андрей обнимает её. Она словно чувствовала, что это причиняет ему боль, и не хотела допускать этого. Но ведь это было таким бредом.
— Стройтесь, начнем с разминки, потом перейдем к самому интересному, — он жестом приказал всем встать и, открыв журнал, углубился в него.
Вика нахмурилась. Она заняла свое законное место после Светы, изучая взглядом нового преподавателя. Симпатичный. Даже в своем сером спортивном костюме притягивал взгляд. Может она просто накручивала себя, но Даша странно реагировала на него. Она вздрагивала, стоило ей услышать его голос. Становилась слишком задумчивой, когда говорила о нем. А еще несколько раз за эту ночь повторила во сне его имя.
Вадим закрыл журнал и посмотрел на учеников. Он щелкнул пальцами, и Вика, опомнившись, опустила глаза в пол. Света рядом сглотнула.
— Какой же он красавчик. — Даша недовольно посмотрела на нее, но промолчала.
Вадим, вопреки ожиданиям большинства, оказался вовсе не тираном. Они размялись, начав с нарезания кругов по залу и закончив незатейливыми упражнениями. Даже Слава Харитонов, известный своей слабой физической подготовкой, не умолял убить себя через полчаса после начала урока, как это обычно происходило.
Уваров разрешил всем сесть и снова открыл журнал, словно пытаясь в нем что-то найти. Безуспешно, потому что буквально через минуту он захлопнул его, и в этом жесте читалось раздражение.
— Чем вы занимались с… прошлым учителем физкультуры?
Ребята переглянулись. На их лицах застыло такое выражение, словно они не поняли, о чем спросил преподаватель, или язык был им не знаком. Причина крылась в смерти Лобанова — несомненно, страшном событии, потрясшем всю школу. А самая распространенная реакция на упоминание о страшном — делать вид, что не понимаешь, о чем речь.
— Иногда фехтованием, но чаще он просто заставлял нас бегать вокруг школы.
— Или душил, — губы Макса тронула неприятная улыбка. Его комментарий Вадим оставил без внимания. Он задумчиво кивнул, сжимая челюсть.
— То есть, боксом вы никогда не занимались? — Рома покачал головой. Он не мог избавиться от ощущения, что преподаватель смотрит только на него. — Тогда Авдеев, Морозов, на маты. Будем учиться.
Парни переглянулись, но возразить не посмели. Они взяли протянутые им боксерские перчатки, неуверенно разглядывая их. Вадим цокнул.
— Поживее.
Он объяснил правила, показал, как защищаться и бить — только основные приемы, и поднес к губам свисток. Бой. Андрей испуганно посмотрел на друга. Он был к такому не готов — так сразу лезть на кого-то с кулаками. А вот от Макса легко можно было ожидать совсем недружеского удара в челюсть. Особенно когда он был не в настроении. Но оказалось, что Морозов удивлен не меньше.
— Ну, вы биться собираетесь? — не скрывая разочарования, поинтересовался Харитонов. Вадим цыкнул на него.