Сергей Васильевич объяснял это в разных письмах: «От переутомления ли или от непривычки сочинять (ведь я уже 5 лет сочинением не занимаюсь) меня не тянет к этому делу или редко тянет. Последнее случается, когда я вспоминаю о своих двух больших сочинениях, которые я начал незадолго до отъезда из России. Когда думаю о них, тогда хочется их закончить. Это, кажется, единственная возможность сдвинуть меня с мертвой точки. Начать что-нибудь новое мне представляется трудностью недосягаемой».
Немного раньше, в 34 года, попав за границу, Рахманинов писал: «Уехав из России, я потерял желание сочинять. Лишившись родины, я потерял самого себя. У изгнанника, который лишился музыкальных корней, традиций и родной почвы, не остается желания творить».
И вот, наконец, он почувствовал потребность в творчестве, бросил все концертные выступления и отдался сочинению. Давалось нелегко. В результате нескольких переработок он пришел к иной трактовке жанра. По стилю Четвертый концерт перекликается с фортепианной музыкой Н. Метнера. Видимо, не случайно композитор посвятил это творение Метнеру, который как бы в ответ посвятил Рахманинову свой Второй концерт. Лишний раз тем самым подтвердилась давняя дружба и родство творческих позиций двух русских композиторов.
В истории русского фортепианного концерта Рахманинов сыграл особо важную роль. Его концерты стали новым этапом в европейском музыкальном искусстве. Лучшие из них, наряду с фортепианными концертами Бетховена, Чайковского, Листа и Брамса, являются шедеврами мировой концертной литературы.
После Четвертого концерта появились «Три русские народные песни», «Вариации на тему Корелли» (1931 год), «Рапсодия на тему Паганини» (1934 год), Третья симфония (1936 год), «Симфонические танцы» (1940 год).
«Рапсодия на тему Паганини» — это вариации на две темы: 1-я — тема 24-го каприса для скрипки соло одного из основоположников романтического исполнительского искусства Никколо Паганини; 2-я — погребальный напев Dies irae (День гнева) из католической заупокойной мессы. Рахманинов блистательно претворил средствами фортепиано и оркестра скрипичный виртуозный стиль. Он как бы рисует «звуковой портрет» великого скрипача. Тема Dies irae — воплощение трагического начала, образа Рока, Смерти. Но в Рапсодии есть и лирический план — выражение образов Красоты, Любви, цветения жизни. И все это соединяется так цельно, динамично!
В письме М. Фокину Рахманинов написал о программности замысла и предложил поставить балет по мотивам легенды о Паганини. Этот замысел был осуществлен в Лондоне в 1939 году и имел колоссальный успех. В 1960 году балет был поставлен в Большом театре балетмейстером Л. Лавровским.
Последнее произведение Рахманинова — «Симфонические танцы» — обозначено как ор. 45. Оно венчает жизненный путь композитора и входит в своеобразную «лебединую трилогию»: 1934 год — «Рапсодия на тему Паганини», 1936 год — Третья симфония, 1940 год — «Симфонические танцы». Это сочинение в полной мере раскрывает философию творчества композитора и одновременно погружает нас в интимный, глубоко сокровенный мир его переживаний и размышлений.
В первые годы в Америке он сделался всеамериканской знаменитостью, и даже больше — мировой. Он много гастролировал. Производил впечатление человека замкнутого. Впрочем, в кругу близких и друзей он оттаивал, любил посмеяться, поиграть в преферанс, угостить друзей. Эту замкнутость приписывали его гордости и нелюдимости. Но по-настоящему причины была в другом — он очень много сил отдавал артистической деятельности, ему был чужд коммерчески-деловой дух Америки, и, главное, он тосковал по России. Очень близким ему было настроение бунинского стихотворения:
В эти годы Рахманинов внимательно следил за тем, что происходило в Советском Союзе. Мысль о том, что он покинул родину в такой важный момент ее истории. Он все больше ощущал потребность излить свою душу в музыке, поделиться сокровенными мыслями. И они нашли выражение в Третьей симфонии, во многом являющейся автобиографической.
Драматизм некоторых ее тем раскрывает мятущийся, не находящий покоя образ главного героя — самого композитора. Особенно выразительны образы воспоминаний о родине, поэтические, задумчивые, созерцательные лирические темы.
О теме второй части симфонии — потрясающей мелодии-пейзаже, завораживающей своей необыкновенной красотой, — очень образно писал Асафьев: «Так нежатся струи русской прихотливо извивающейся степной речки. Можно долго идти вдоль нее, любуясь сменами и оттенками окружающего пейзажа. Трудно не любить подобного рода рахманиновские медленные восхождения, изгибы, завитки и колыхания музыки, с каждым своим красивым поворотом и извивом… Мысль как бы остановилась. Она созерцает или, может быть, озирается в мире явлений, как бы отыскивая путь-дорогу дальше, отыскивая луч маяка, чтобы плыть к нему — к надежде, к верному другу».
С. Рахманинов. Портрет работы Ф. Шаляпина
Впервые Третья симфония прозвучала в Филадельфии, под управлением Леопольда Стоковского. Американская публика ее не поняла. В Советском Союзе ее высоко оценили, сразу же причислив к числу самых талантливых и глубоких произведений русской симфонической музыки XX века. В июле 1943 года газета «Правда» писала: «Это — лирическая поэма о России, проникнутая горячей любовью к Родине, овеянная романтикой юношеских воспоминаний, умудренная опытом и мастерством зрелого художника».
То, что он воплотил в «Симфонических танцах», — также плод многолетних размышлений. Это по существу своеобразная трехчастная симфония, в которой выражен безысходный трагизм. Мучительная неудовлетворенность, тоска, страстный протест, как бы не найдя выхода, в конце сменяются усталостью и сознанием собственного бессилия. Знаете, как бывает: чувства прикрываются скептической усмешкой, а она перерастает в гримасу страдания и боли. Трогательная мелодия и механичность однообразного ритма, которые подчеркивают безжизненность, автоматичность, даже гротескный характер образов. В первой части композитор создал мелодию потрясающей прелести. Но она как бы отравлена горькими мыслями, трагическими предчувствиями, разочарованием, сомнениями.
В «Симфонических танцах» много личного, субъективного. Они в какой-то мере автобиографичны. Может быть, это повесть о печальной судьбе художника, о его одиночестве. Уже 1-я часть как будто полна сил и энергии, но в ней уже затаилась мысль о бесполезности всех стремлений и исканий. Вторая часть — страшный своей безнадежностью вальс. И финал, потрясающий глубоким отчаянием. Мрачные силы торжествуют, подчиняя все своей стихийной мощи.
Сначала Рахманинов каждой части дал название: Утро, Полдень, Вечер. Его двоюродная сестра приводила еще один вариант названий частей, который даже больше подходит по характеру: День, Сумерки, Полночь. Но в окончательной редакции Рахманинов отказался от всяких программных пояснений, видимо, не желая подчеркивать автобиографический характер произведения.
Можно предположить, что большая часть этой музыки была написана еще в России для балета «Скифы». Но балет не был закончен, и только спустя много лет на основе этих набросков Рахманинов создал крупную симфоническую концепцию. Он не отказался от мысли о балете и стремился заинтересовать Фокина, так же, как и Рапсодией. «Симфонические танцы» были посвящены Юджину Орманди и его Филадельфийскому оркестру, которым и были исполнены 3 января 1941 года.