Натянул на лицо обворожительную улыбку, подавив раздражение в зародыше, и протянул пытающейся подняться девушке руку.
«Косички…» — отметил мимолетно и также мимолетно заметил, что волосы у малышки медово-золотистые. Крашеные, наверное…
Девчонка задрала голову, хватаясь миниатюрной ладошкой за спинку бархатного кресла и… застыла.
— Не нужно, — выдавила сипло. В ярких глазах цвета янтаря с зеленью, таких, что не оторваться: завораживают, мелькнул панический страх.
— Да ладно, — небрежно-миролюбиво усмехнулся Ян. — Я должен загладить вину, — попытался ненавязчиво взять малышку за руку, засмотревшись на ее кукольное личико со вздернутым носиком, не ожидая, что девчонка резко возразит.
— Я же сказала, — произнесла жестко, выпрямляясь. Страх сменился гневом. — Все нормально, — попыталась совладать с голосом и резко ахнула, ступив на ногу.
— Обопрись на меня, — подсуетился Ян, отыгрывая роль, но девчонка отпрянула от него, как от демона.
— Не трогай… — вымолвила деревянным голосом. Ее тонкие аккуратные пальчики задрожали. — Не прикасайся…
— Соколов! — рявкнула Крыса, выводя из ступора. — Тебе заняться нечем?! Зачем здесь пошел? Дорогу забыл?! Время почти шесть вечера вы еще ничего не сделали, репетировать мешаете. Или мне ректору доложить?
— Не нужно ректору, — в один голос с девчонкой буркнул Ян. Удивленно на нее взглянул, но на фарфоровом лице не осталось и следа от былых эмоций. Невозмутимая маска спокойствия и хладнокровия. На Яна даже не смотрит.
«Изображает из себя недотрогу? Смешно просто…» — мысленно хмыкнул, поднимая с пола рассыпанный реквизит.
— Ну, простите, Ольга Андреевна, такого неуклюжего, — протянул, дурачась. — А я вам еще с чем-нибудь помогу. Просите, что хотите.
Преподавательница закатила глаза, нетерпеливо махнув рукой.
— Иди уже, помощник. Завтра закончите.
Ян галантно поклонился и повернулся к Ясе.
— Ты как? В порядке? — если играть, то до самого конца. До победного. Всегда быть вежливым и учтивым. Всегда…
— Не утруждайся, — равнодушно вымолвила малышка, отходя. — Ольга Андреевна, я отлучусь… мне нужно. На минуту.
Крыса опечаленно вздохнула, тут же грозно взглянув на Яна.
— И чего встал? Сказала же, завтра придете!
— Я понял-понял, — усмехнулся, примирительно вскидывая руки.
Девчонка гордо прошла мимо, оставляя за собой тонкий шлейф аромата духов, и покинула зал. В голове приятно зашумело, груди коснулось тепло. Появился безумный порыв догнать глупышку и основательно объяснить, что она погорячилась, что, если Яна не игнорировать и не отталкивать, неплохо можно провести время…
— Даже не думай, — серьезно произнесла преподавательница, качая головой. — Ярослава никогда не повиснет на твоей шее, как остальные. Выбрось эту шальную мысль из своей дурной головы и не мешай девчонке жить, — цокнула языком и направилась обратно к сцене.
Ян застопорился. Душу выворачивали непонятные эмоции. Незнакомые. И не очень-то приятные. Что это за чувство такое? Чувство, толкающее сделать все вопреки? Наоборот. Доказать. Себе. Училке этой. Недотроге. Всем…
«Не мальчик уже…» — одернул себя и подхватил коробку на руки.
Лучше делом заняться, а там и вечер. Клуб. Текила. Девочки. Все, как всегда. И не будет янтарных с зеленью глаз, не будет «земляничных» губ. Смешных косичек и запаха ванили с миндалем. Будет едкий дым, громкая музыка, запах пота и похоти. Все, как всегда, да, все, как всегда. Так и должно быть…
Глава первая
Кожа рук покраснела, проявлялись первые признаки раздражения, но я продолжала остервенело тереть их. Упорно. Безжалостно. Просто не могла остановиться. Зудящее ощущение в груди только нарастало, а в мозгу тревожно стучала назойливая, словно комар, мысль:
«Заразно. Заразно. Заразно…» — проклятая мизофобия.
Устало опустила плечи, машинально беря мыло. В очередной раз.
Когда это началось?.. уже не вспомню. Была ли причиной появления фобии болезнь, или что-то другое, сложно сказать. Я просто в какой-то момент стала замечать, что слишком брезглива. Морщилась, когда другие чихали, стараясь закрыться руками, морщилась перед тем, как коснуться дверных ручек, с недоверием стала относиться к общественным местам и заведениям, перестала ходить в кафе и кинотеатры. Дальше больше.
Я обрастала антисептиками, влажными антибактериальными салфетками, в отделении рюкзака навсегда поселилось жидкое мыло. Я ела из одной и той же посуды, которую мыла сама и никому не позволяла ее трогать и готовку доверяла только маме. Мытье рук превратилось в навязчивую привычку. И даже зубы я чистила после каждого приема пищи.