Острова Алого Восхода. 1568 г. от заселения Мидгарда.
Прошло полтора года с тех пор, как он впервые появился на пороге Храма Ветров. Теперь это место стало ему более родным и близким, чем собственный дом. Жизнь здесь текла медленно и безмятежно, превращая каждый день в праздник.
Настоятель Кадзума с энтузиазмом взялся за его обучение, назначив по три тренировки в день: утренняя — для тела, дневная — для меча, и вечерняя — для духа. С утренней тренировкой проблем никогда не было. Он любил лазать по скалам, в поисках птичьих гнездовий или редких мхов для зелий Эглаборга, нырять в океане за жемчужницами для храмовых поделок или просто танцевать вместе на церемониях вместе с Юки. Дневная тренировка была посвящена искусству фехтования. Николас не знал, кому она доставляет большее удовольствие: ему или настоятелю Кадзуме, у которого впервые появился достойный противник, который при удачном стечении обстоятельств мог одержать над ним победу. А вот с третьей все оказалось намного сложнее. Его дух, как говаривал настоятель, никак не хотел быть укрощенным. То ему не давали покоя воспоминания о погибшей семье, то чутье на демонов начинало бунтовать, крича во все горло о невидимой опасности, то отношения с Юки не позволяли сосредоточиться. Поэтому в последнее время вечерняя тренировка стала еще и утренней, и дневной. Рубцы от печати сходили с руки очень медленно. Зато Николас научился передвигать хрупкий фарфор, не оставляя на нем трещин.
В перерывах между тренировками, Николас помогал настоятелю в храмовой кузнице, где они переплавляли пожертвованный хлам в оружие и украшения, которые Йоси продавал или выменивал в деревушке у подножья Кадзеямы. Но основной доход храму приносила плата за очищение окрестных земель от демонов-йокаев. Примерно раз в неделю из деревень приходили слезные просьбы о том, чтобы храм избавил их от грабежей Оньи или гнева мононоке. Настоятель часто отправлял Николаса и Йоси разобраться с разбушевавшимися демонами. Однако оборотень в последнее время стал совсем угрюмым и отказался ходить на охоту с Николасом, несмотря на недовольство настоятеля.
Первые лучи восходящего солнца перекрасили маленькую комнату в таинственные багровые тона. Николас поднял руку вверх, глядя как свет сочиться сквозь раздвинутые пальцы.
— Что ты делаешь? — спросила Юки, поднимая голову с его груди.
— Ничего, — тихо ответил он, целуя ее в макушку. — Мне уже пора на утреннюю тренировку.
— Утренняя тренировка, дневная тренировка, вечерняя тренировка, работа в храмовой кузнице. Настоятель Кадзума совсем решил тебя со свету сжить, — капризно сказала Юки. — На нас с Йоси он никогда не тратил больше нескольких часов в день.
— Смотри, не накаркай, а то он скоро мне и ночную тренировку придумает, — шутливым тоном заметил Николас, натягивая на себя шаровары. — Встретимся за завтраком. Люблю тебя. Не скучай.
Как только он вышел, Юки поднялась и подошла к зеркалу. Его поверхность заколебалась. Внутри появилась призрачная фигура, с каждой минутой приобретая все более четкие очертания, пока вместо своего отражения девушка не увидела седую морщинистую старуху с выцветшими от времени глазами.
— Ну что, счастлива, дочка? — спросила она скрипучим голосом. — Заморочила голову глупому мальчишке? А все-таки мы с тобой не так сильно отличаемся.
— Прекрати, мама. Я не ты. Я бы никогда не стала заманивать к себе мужчин с помощью приворота, — глаза Юки презрительно сощурились. — Он меня любит и без этого.
— Ну, конечно, он тебя любит… Как кошка мышку. Так, забавляется до поры до времени. Но стоит ему снова заслышать зов дорог, он тут же тебя бросит, — издевалась старуха.
— Ты лжешь. Ты всегда лжешь. Он никогда меня не бросит, — сорвалась на крик девушка.
— Я не лгу. В его сердце живет другая. Та, из прошлой жизни. Она никогда его не отпустит. Не веришь, загляни в его альбом, — старуха кивнула на сваленные в углу вещи Николаса.
Юки поджала губы и подняла с пола альбом. Она нашла то, о чем говорила старуха на третьей странице. Девушка, совсем еще ребенок, но выписанная с такой любовью и нежностью, что в душе Юки невольно начала подниматься жгучая ревность. Она перелистала альбом. Рисунок повторялся, как наваждение, через каждые пять страниц.
— Юки, что ты делаешь? — девушка чуть не подпрыгнула от неожиданности.
— Николас, я просто… просто, — судорожно пыталась придумать ответ Юки.
— Просто рылась в моих вещах, — подсказал ей Охотник. — Что ты там такое увидела, что на тебе лица нет?
— Кто это? — мрачно спросила она, показывая рисунок.
— Просто девочка, — недоуменно пожал плечами Николас. — Ничего особенного.
— Ничего особенного? Тут пять или шесть ее портретов. И сделаны они на порядок лучше, чем все остальные, — Юки с укором посмотрела на него.
— В самом деле? — Николас взял альбом и перелистал его. Он не мог этого объяснить. Просто рисовал то, что получалось. А получалось неизменно одно и то же. — Это ничего не значит. Просто у нее такое лицо. Его легко рисовать… Ладно, если это так сильно тебя расстраивает, я не буду больше этого делать.
Глядя в ее грустные глаза, он добавил:
— А хочешь, я тебя нарисую.
Юки кивнула. Взгляд Николаса упал на ее руку. На указательном пальце был сломан ноготь, и шла кровь.
— Откуда это? — встревожено спросил он. — Этого не было, когда я уходил.
— О, не знаю, я даже не заметила, как это произошло, — удивилась девушка, разглядывая рану. — Не беспокойся, это пустяки.
— Ладно, — сказал он, доставая кисточки из сумки. — Юки, может, мы уберем отсюда это зеркало?
— Нет, мы уже сто раз это обсуждали. Мое зеркало останется здесь, — настояла на своем девушка.
Николас быстро поцеловал ее на прощание, мысленно давая себе зарок, что при случае он обязательно разобьет это проклятое зеркало.
— Настоятель Кадзума… — начал было Николас, но монах оборвал его на полуслове.
— Вначале занятия, разговоры потом, — назидательным тоном сказал он.
— Да-да, знак вечности, уже черчу, — угрюмо ответил юноша.
Кисточка сама окунулась в краску и заскользила по бумаге.
— Эй, разве это знак вечности? Это какая-то кривая загогулина. Николас, соберись! — досадливо покачал головой настоятель, но видя, что его ученик не в состоянии ничего делать, смягчился: — Ну что у тебя стряслось?
— Это Юки. Она странно себя ведет, — настоятель недоуменно уставился на него. — Она же медиум…
— Ты боишься, что она сходит с ума? — настоятель удивленно вскинул брови настоятель.
— Сегодня она взбеленилась из-за моих рисунков, а потом сломала ноготь и не заметила, как это произошло, — поведал ему о своих заботах Николас.
— А кто был на тех рисунках? — подозрительно поинтересовался настоятель. — Девушка?
— Не девушка, а девочка. В любом случае, это не повод для ревности.
— Николас, ты совсем не знаешь женщин. У них поводом для ревности может послужить все, что угодно, — попытался успокоить его настоятель. — Юки умная и сильная девушка. Не надо ее недооценивать. Все будет в порядке.
— Тогда хотя бы заставьте ее убрать это дурацкое зеркало из комнаты, — не сдавался Николас.
— Это зеркало — единственное, что осталось от ее старого дома. Она ни за что не согласится, — Николас опустил голову от бессилия.
Кисточка снова окунулась в краску и на этот раз медленно и аккуратно выписала замысловатый знак на бумаге.
Настоятель Кадзума медленно вертел точильный камень, наблюдая, как его ученик латает крышу святилища.
— Сбоку еще посмотри, — крикнул он.
— Тут все в порядке. Еще лет десять течь не будет, — ответил Николас.
— Хорошо, тогда перебирайся на другое здание.
Юноша ловким прыжком перескочил на соседнюю крышу. Приземлился легко, как кошка, помня о том, что если повредит черепицу, самому же придется ее восстанавливать.