— Эй, дракон! А ну как выползай. С тобой будет говорить почтенная птица, — грозно позвала она.
Вода тут же вспенилась, и из нее вынырнул рассерженный дракон.
— Гамаюн, это ты, старая карга? — недовольно осведомился он.
— Лунь, старый пройдоха, что ты здесь делаешь? — неожиданно птица сменила гнев на милость.
— Живу, разве не видишь? — саркастичным тоном ответил тот. — Чего тебе надо?
— Чего мне надо? Это чего тебе надо? Средняя полоса Элама моя территория, а не твоя. Так какие демоны тебя сюда принесли из самой Поднебесной? — строго спросила она.
Дракон тут же скис:
— Меня выгнали. Как последнего шелудивого пса выгнали.
— Кто посмел? — возмутилась от такой наглости мудрая птица.
Николас не расслышал, что прошептал в ответ дракон, но Гамаюн прикрыла свое лицо крылом от ужаса.
— Неужели они снова набрали силу? После всего, что мы сделали, что мы потеряли и чем пожертвовали, они все-таки вернулись, — сокрушенно сказала птица.
— К сожалению это правда. Я сам видел. Думаешь, кто-нибудь другой смог бы обратить меня в бегство? — с горечью спросил у нее дракон.
— А почему ты не задал им жару? В былые времена ты никогда не бежал перед лицом врага, — укоризненно заметила Гамаюн.
— Тебе повезло. Ты не была там во время последней битвы. А я до сих пор не могу спокойно спать, вспоминая, как пал сильнейший из нас, — птица в отчаянии склонила голову.
«О чем они, Безликий?»
«Дела давно минувших дней», — каким-то странным хриплым голосом ответил ему мертвый бог. — «Если бы они только знали…»
«О чем?» — Николас попытался заставить его договорить.
«Не важно», — тяжело вздохнул Западный Ветер.
— Кто это? Кого ты привела? — вдруг забеспокоился Лунь.
— О, это птенец Умай, — сказала Гамаюн, крылом придвигая Николаса поближе к дракону. — Лунь высунулся из воды чуть сильнее и приблизился к Охотнику.
Николас невольно поежился. Так близко к живому дракону ему еще не приходилось бывать.
— Я слышал, что все птенцы Умай погибли, — подозрительно оглядывая мужчину со всех сторон заметил дракон. — Да и не похож ты на небожителя. Хотя… и на человека тоже не сильно смахиваешь.
— Ты что, сомневаешься в моих суждениях? — угрожающе спросила Гамаюн.
— Конечно, нет, — дракон испуганно опустился на воду.
— Хорошо, потому что у него к тебе есть одна просьба, — расслабилась птица.
— Не могли бы вы завтра позволить принцессе Инай переплыть эту реку, — немного робея, озвучил свое прошение Николас.
— Что, завтра будет еще одна? Да сколько можно! Как меня достали эти бешеные маракандцы. Я думал, утопив парочку, я запугаю их достаточно, чтобы они перестали ко мне соваться, — грозно зарычал дракон.
— Ей просто нужно достать яблоко вон с того острова. Как только она его получит, даю слово, тебя никто и никогда больше не потревожит, — охотно пообещал ему Николас.
— А можно ли тебе верить? — подозрительно спросил он.
— Старый ворчун, от тебя не убудет, если ты нам поможешь, — помогла ему птица.
— Ладно-ладно, пропущу вашу принцессу, но больше — ни души. Ясно? — строго спросил дракон, а потом снова внимательно посмотрел на Николаса. — И все-таки ты человек. По крайней мере, пока.
— Прощай, старый Лунь, — крикнула ему птица.
— Прощай, старуха Гамаюн, — в тон ей ответил дракон и нырнул обратно в мутную воду.
— Что у нас дальше? Василиск? — задумчиво спросила птица, глядя на противоположный берег.
— С василиском я и сам справлюсь. Мне и раньше приходилось иметь с ними дело. А вот что делать с Рух?
— Да, с ней не договоришься. Придется драться… — птица надолго замолчала, сосредоточенно что-то обдумывая. — Вспомнила. Кочевой народ Хааб, что живет на юге Эламской пустыни, изготавливает для своих стрел один из сильнейших в мире ядов Элапедай. Я не думаю, что он сможет причинить Рух сколь-нибудь значительный вред, но хотя бы ослабит. Тогда у нас с тобой появится небольшой шанс выжить в этой схватке.
— А как же я? — встрял в их разговор Харысай. — Я тоже драться хочу.
— Нельзя, ты еще маленький! — шикнул на него Охотник.
— Но ты ведь сам сказал, что я взрослый. Я и в воду вошел, и недоуздок ношу, — захныкал конек.
— Мало ли, что я сказал. Сопливый ты еще слишком, чтобы с чудищами тягаться, — остался непреклонным Николас.
— Не обижай ребенка, — строго выговорила ему птица. — Между прочим тулпары, даже такие крохотные, обладают врожденным иммунитетом к воздействию большинства демонов. В том числе к взгляду василиска.
— Да, я такой, — тут же прихвастнул жеребенок.
— Эх, лучше б у них умишко побольше был, — с досадой ответил Николас.
— Умишка у них ровно столько же, сколько у их хозяев, — тут же осадила его птица. — Если тебе хватит мудрости хорошо его воспитать, будет у тебя умный и верный помощник. А если нет, то тут тебе только на себя пенять можно.
— Что ж, тогда решено, Харысай, идешь с нами, — позволил себя уговорить Охотник. — Не мне же тащить его на остров на своей спине. Скажи лучше, как зовут хана этого кочевого народа. Уж не Фарзул ли?
— Да, именно Фарзул. Так ты сможешь раздобыть Элапедай?
— Думаю, что смогу, — кивнул в ответ Охотник.
— Тогда я полечу к себе. Надо еще перья поменять перед завтрашней битвой.
Николас встретил Камиля на базаре. Тот о чем-то увлеченно беседовал с седовласым торговцем верблюдами.
— А, защитник Инай, ну что, придумал, как обойти чудищ? — с показным безразличием спросил тот. — Или удрать решил? Так я тебе в этом не помощник.
— Мне нужен Элапедай. Много. На сотню стрел, — без прелюдий, рассказал ему суть своего дела Охотник.
Пустынник вытаращил глаза и отвел его в сторонку.
— Ты в своем уме, кричать об этом на весь базар? — переполошился Камиль. — С чего ты вообще решил, что я смогу достать такой редкий яд?
— Сможешь, если хочешь, чтобы Инай осталась жива, — тихо ответил Николас, смиряя его тяжелым взглядом.
— Хорошо, зачем тебе столько яда? — быстро сдался Камиль. — Тоже василиска травить собрался?
— Нет, это для Рух. Мне нужно ее замедлить, — коротко пояснил ему Охотник.
— Ты хочешь обстрелять ее ядовитыми стрелами? Но Элапедай настолько вреден, что справиться с ним могут лишь хаабы. Да и то, запах отравленных стрел сильно замедляет реакцию. Если ты будешь драться, стрелять должен кто-то другой.
— Хорошо, тогда дай кого-нибудь из своих стрелков.
— Ты точно сумасшедший. Ну откуда у бедного пустынника стрелки? Ты видишь за мной какую-нибудь армию, ну хоть отряд, а?
— Сказки про бедного пустынника оставь для принцессы. Мне нужен стрелок с Элапедаем на острове рубиновой яблони завтра. Это единственный способ победить Рух, — ответил ему Николас и под лучами закатного солнца зашагал прочь.
Камиль задумчиво глядел ему в след, принимая важное решение.
На рассвете Николас с Эглаборгом снова явились на смотровую площадку. Инай заметно нервничала. Визирь тоже растерял свой былой апломб.
— Каков твой план, защитник? — спросил он по сложившейся уже традиции.
— У меня его нет. Я пойду с принцессой и буду ее защищать, — решительно ответил Охотник.
— Ты уверен? — визирь удивленно вскинул бровь. До этого защитники не горели желанием разделить участь принцесс.
— Какая разница погибну ли я в когтях у чудовищ или под копытами ваших лошадей? — с вызовом ответил ему Николас.
— А ты смелый, уважаю, — кивнул Салим. — Тогда, пожалуй, начнем.
— Возьми с собой обезьянку, — шепнул Николас на ухо принцессы. — Как только вступишь в воду, не останавливайся. Доберешься до острова, вели своему питомцу сорвать яблоко и как только оно будет у тебя, сразу же возвращайся. Только не останавливайся. Что бы ни происходило, что бы ты ни увидела или услышала, не останавливайся, пока не вернешься на этот берег. Это наш единственный шанс.
Принцесса сдавленно всхлипнула и пошла на берег. Николас спустился к тому месту, где они с Камилем в первый раз наблюдали за посвящением. Там его уже ждали. Сегодня перья Гамаюн были сплошь стального цвета, на голове блестел начищенный круглый шлем. Харысай в нетерпении рыл землю ногами. Закутанный в толстый хлопковый шарф Камиль с подозрением глядел на диковинных тварей.