Ладно, буду Айей.
Следующие полчаса я потратила на выяснение того, как именно мне следует к нему обращаться: только Эйдер, только Олар или надо всегда произносить полное имя. Я брала в пример свою «Айю» и спрашивала: «Айя - Эйдер? Айя - Олар?».
Его узкое лицо исказила мука, а во взгляде явно читалось: «Господи, зачем я с ней только связался, я же никогда не объясню ей все нюансы жестами и парой известных ей слов».
Наконец, в нетерпении тряхнув рыжими волосами, он сказал, оперируя теми несколькими словами, что были мне известны:
— Нет Олар. Эйдер — я. Айя — ты.
— Баи, — отозвалась я.
Эйдер весь аж засветился, услышав, как я говорю на его языке. «Не все еще потеряно», — мелькнуло в его взгляде и он принялся за новую порцию слов.
Я выучила с десяток новых слов, когда окончательно выдохлась. Их язык не был похож ни один известных мне, ни одно слово нельзя было запомнить ассоциативно или по знакомому звучанию. К тому же была, очевидно, глубокая ночь, я устала, а еще эта горячая ванна рядом, которая так и манила меня.
Эйдер заметил, с какой тоской я поглядываю на горячий источник, и сказал:
— Нет. Огонь, — указал он на тлеющие угли.
Я повторила.
Он сказал:
— Глаза огонь, — то есть «смотри на огонь», а потом произнес: — Асар-а!
Угли вспыхнули, загорелись. Вечер фокусов, дамы и господа, на арене доисторический маг Эйдер Олар. Я похлопала ему. Он оставался серьезным. Даже когда сказал:
— Ты огонь.
Он хочет, чтобы я повторила фокус?
— Асара, — безжизненным тоном повторила я.
— Нет! Асар-а! — повторил Эйдер, ставя ударение на последнее «а».
Как скажешь, настырный фокусник.
— Асар-а, — повторила я.
Он что, ждет, что пламя и меня начнет слушаться? Как бы ему рассказать, что в моем мире магии не существует?
— Ты огонь, — снова повторил он.
Я покачала головой.
— Ты огонь! — повторил он требовательнее.
— Асар-а! — крикнула я в ответ.
Ничего не произошло.
— Огонь! — крикнул Эйдер.
— Да чтоб тебя! Гори, гори ясно, чтобы не погасло!
Я не успела договорить, как огонь, проклятый огонь, который едва теплился на каменном полу, словно от взрыва, взвился вверх. Эйдер отшатнулся, я так вообще отлетела в сторону. В пещере стало светло как днем. Температура поднялась градусов эдак на десять, что в сумме с горячим источником, превратило пещеру в настоящую русскую баню. Пар клубился туманом.
— Баи, Айя, — тихо произнес Эйдер.
Он улыбался.
Глава 9. Сила слова
Зато я не улыбалась. Ни тогда, в тот вечер, когда Эйдер Олар, словно в награду, позволил мне, наконец, погрузиться в горячую ванную, ни после, когда мне принесли новую красивую одежду. Ни тогда, когда мы, пропировав еще сутки, покинули гостеприимных хозяев и отправились дальше.
Выглядел Эйдер озадаченным, он не понимал моих смятения и шока. А я, при всем моем желании и даже обучись я в скорые сроки его языку, не смогла бы объяснить ему всего.
Ведь я никому не рассказывала об этом.
Я вообще постаралась стереть это из своей памяти. Стереть напрочь, как стирают самое ужасное и страшное, и память идет на уступки и уничтожает такие потрясение, будто их и не было. И ты живешь дальше, сначала существуешь, но потом входишь во вкус, снова садишься на велосипед, начинаешь тренироваться, хочешь не хочешь, а все равно возвращаешься к жизни, нормальной общепринятой жизни. Строишь планы, как будешь покорять французские трассы, присматриваешь новый велосипед в счет будущих побед.
А когда все уже вроде бы наладилось, падаешь в ученицы к огненному магу. И стихия не отказывает тебе, наоборот, повинуется и обещает служить, так предано, как никому не служила.
И тогда память делает кульбит. И все тайное снова становится явным.
В те последние сутки, что мы провели в пещерах горных людей, я не только сторонилась Эйдера. Я почти не разговаривала. Я держала язык за зубами, напуганная собственными способностями. И особенно тем, что мой дар и раньше давал о себе знать.
Я сразу вспомнила Тигра и его молчание после того, как я приказала ему держать язык за зубами, и как он заговорил, когда после я сама же отменила собственный приказ. Но это было мелочью. Это было действительной мелочью, хотя даже одно только это сотрясало до глубины души.
О, как я желала, чтобы эти мои способности проявились только здесь, на этих далёких берегах, но я знала, что это не так.
Сколько раз в своей жизни я добивалась чего-то, стоило мне сказать нужное слово? Частенько. Я легко уговаривала профессоров простить мне несданный реферат. Однажды на трассе я сказала другому велосипедисту, что он доедет до финиша и с лопнувшей резиной, ничего, мол, страшного, осталось чуть-чуть, не сдавайся. И он доехал.