Он молча выслушивал то, что ему говорил Асгейрр. Похоже, от чертового всадника не ускользнул тот факт, что меня заметили, и теперь он в красках объяснял, кто я такая и при каких обстоятельствах он меня повстречал.
Черт. Черт. Черт.
Ну, кого я обманываю? Неужели я рассчитываю пережить эту ночь? Я мало того, что сижу на полу, сгорбившись, вся перемазанная высохшей грязью, так я еще и немая с этой минуты.
Я с кряхтением поднялась. Пол под ногами качнулся. Это что-то новенькое.
В глазах двоилось, и танцовщиц теперь было в два раза больше. Опа, а супчик-то был не со шпинатом.
Я сделала пару шагов, но меня качало так, что я остановилась вцепившись во что-то, что вдруг стало мне опорой. Это была чья-то рука. Твердая, как камень. Я подняла глаза. Уставилась на ожерелья на обнаженной мужской груди.
Глаза пришлось поднять еще чуть выше. Там была светлая, чуть рыжеватая борода. Где же у тебя глаза?
Глаза оказались еще выше. Со мной такого еще не случалось — мне пришлось запрокинуть голову. Вот это рост!
Глаза у мужчины были интересные — настолько светло-карие, что казались почти желтого, янтарного цвета. Правильный ровный нос, светлые нахмуренные брови и темно-русые волосы, обхваченные ремешком на затылке. Но я не видела его целиком, сколько ни смотрела. Мой взгляд тут же терял фокус, стоило ему остановиться на чем-то. Если я видела глаза, то не видела остального лица. Если переводила взгляд на брови, то теперь больше ничего не существовало, кроме них. Даже немного жаль. Там явно было на что посмотреть, но супчик со шпинатом делал свое дело.
Я не понимала, это мы танцуем или меня просто шатает? Попыталась танцевать, но сделалось только хуже. Факелы разгорелись с невообразимой яркостью, я невероятно четко видела его лицо, каждую волосинку в бороде и усах над верхней губой. Каждую складку возле уголков глаз, когда он улыбался.
А он улыбался.
Понятия не имею, почему. А мне очень хотелось знать, чем я рассмешила его, потому что его хотелось смешить, хотелось с ним говорить, ну и всякое тоже хотелось.
Кажется, он говорил что-то, я не слышала. Кажется, даже я что-то отвечала и в этот миг у меня был голос, хотя его совершенно точно не было, но он звучал в моей голове и этого было достаточно.
Встретить мечту своей жизни и не быть способной сказать ему об этом? Спасибо, Мироздание, ты все еще умеешь удивлять.
Потом он подхватил меня на руки. Прижал к себе. И мир, кажется, прекратил свое бешенное вращение. Хоть немного. Хотя перед глазами все так же вращалось, пусть даже я и закрыла их.
Он коснулся моего лица, и я снова открыла глаза. Он протягивал мне свою тяжелую, украшенную камнями чашу. Я поняла, что испытываю невероятную жажду и с жадностью отпила… простую воду.
В голове тут же прояснилось. Удивительно как скоро. Как будто эта вода сняла какое-то заклинание.
Мужчина спросил меня о чем-то. Он поддерживал меня за талию, я чувствовала его руку и то, что сама прижимаюсь к нему едва ли не всем телом. Я сделала шаг в сторону.
Он рассмеялся.
Похоже, он спрашивал, в порядке ли я, и теперь понял, что понемногу я прихожу в себя, раз больше не прижимаюсь к нему.
Господи. Меня что, выбрали? Меня действительно выбрали?
Мы стояли у трибун. Арена пустовала, но недолго. На смену танцующим девушкам пришли служители огня.
Девушки стояли поодаль, рядом с другими джанкойан одоран. А те, кого не выбрали, стояли живые-здоровые с другой стороны арены. Они не выглядели опечаленными или испуганными и уж по их лицам точно нельзя было сказать, что они вот так, со спокойствием пассажиров, ожидающих автобус, коротают минуты до костра, на котором их и сожгут.
Может быть, я неправильно поняла Эйдера Олара? Может быть, есть вероятность, что я ошиблась?
Но тогда почему жрецы берутся за руки, зачем они вообще здесь?
Небо светлело, целая ночь прошла почти незаметно для меня. Я снова покосилась на мужчину рядом с собой. Как током, меня ударило осознание, что я стою рядом с ним в одной только набедренной повязке.
Аккуратно, стараясь двигаться куда как более незаметно, я прикрылась распущенными волосами. И тогда же, опустив взгляд, чтобы убедиться, что волосы прикрыли грудь, я поняла, что и он сам стоит рядом со мной в такой же набедренной повязке, только куда более богатой на вид, чем моя.
О боже. Дай мне сил.
Мы танцевали? Это было или я придумала? Что они, проклятье, добавили в это зеленое варево, что мне память отшибло?