Я аккуратно ступила на лестницу. Та скрипела. Ей-то нечего было скрывать. У меня душа в пятки уходила каждый раз, стоило наступить на новую ступень.
Я надеялась, что разгляжу издали, но нет. Я пробовала и так, и так, но до конца не была уверена в том, что это не обман зрения. Нужно подойти ближе.
Не смотреть, главное не смотреть в воду. Иду по стеночке, тихо, но чертово платье шумит, как обертка от конфет в театре во время представления. Сбегать поздно, если я припущу обратно, то точно разбужу его.
Уже рядом. Так близко, что вижу бисеринки пота на медной коже предплечья. О, черт, он шевельнул пальцами? Или мне показалось?
Замираю на месте, но вытягиваюсь вперед и теперь вижу точно — три одинаковых шрама на правой руке. И рядом с ними свежая рана.
Сосчитать с первого раза не получается, три и один, боже, это значит…
Я у него четвертая.
Из меня как будто выбили весь воздух. Это как отворить подвал Синей Бороды.
Где остальные жены Анкхарата? Куда делись? Почему он меняет их так часто? И зачем заводит новых? Ладно, он заводит их не по собственному желанию, это ритуал такой, но… что если их убивают после? О боже.
Наверху истошно взвыл кот. Я подпрыгнула на месте.
Может быть, из-за жары или воду почувствовал бедняга. Но своим криком он совершенно точно разбудил Анкхарата. Я вжалась в стену. Прикрытие так себе, но другого-то нет. Если повезет, он выйдет из источника и уйдет, так и оставаясь ко мне спиной.
Анкхарат поднялся рывком. Инстинктивно сжал правую руку в поисках оружия, но рядом ничего не было. Это знатный промах. Судя по всему, в следующие разы Анкхарат будет принимать ванну вооруженным до зубов.
С моего места клетку не видно, а я стою дальше, значит, и ему не видно. Но кот решил помирать, так с музыкой и издал новый вопль. Как раз кота здесь быть не должно, Анкхарат это прекрасно понимает.
Анкхарат поднялся из воды во весь рост.
Я воздала хвалу всем Богам этого мира, что не способна издавать звуков. Даже самого жалкого писка.
Анкхарат не обернулся. Он пересек источник в два шага и запрыгнул на бортик с левой стороны, а от него рукой подать до лестницы. Пусть он уйдет, о боже, только пусть он уйдет, молила я, кусая губы.
Но он обернулся. Уставился на меня, клянусь, квадратными глазами. Потом оглядел свое обнаженное тело и с недоверием уставился на мое платье. Он приподнял одну бровь, словно недоумевая, почему я одета, если он голый?
Он не собирался прикрываться. Краснеть. Взбегать вверх за одеждой. Он просто шагнул ко мне, как есть. А я старательно глядела ему в глаза, хотя, наверное, щеки у меня были пунцовыми.
К моему удивлению он развернул меня к себе спиной и проверил застежки на воротнике платья. Это как понимать?
Он что, не очень уверен во вчерашней ночи? Анкхарат шумно выдохнул, и все прояснилось. Кто-то вчера знатно перебрал, судя по запаху и потому, что он даже не уверен в том, что вчера было, а чего не было. А по застежкам он проверяет… не срывал ли он вчера с меня платье. Застежки там мудреные, я и сама с трудом с ними справлялась, а уж нетерпеливому мужчине и подавно недосуг разбираться с завязочками и костяными пуговицами.
На душе полегчало. Стало отчасти понятно и его вчерашнее вспыльчивое поведение. И то, почему он так крепко спал сейчас. Но я не собиралась облегчать ему задачу. Пусть помучается. Как удачно, что я не умею говорить.
Анкхарат остался озадаченным целостностью креплений на платье, но внешний вид моего платья заставил его нахмуриться. Я ведь измазалась в грязи, пока тащила сюда клетку. Кажется, Анкхарат решил, что ему пришлось тащить меня волоком, но потом я ему уступила и платье сняла сама. Настроение ему подобные размышления явно не улучшали.
Он схватил меня за руку и потащил к лестнице.
Одеваться-то он собирается или как?!
Анкхарат пропустил меня вперед. Я поднялась. Поднявшись следом, он, наконец, взял со скамьи свою одежду. Мои брови от удивления полезли вверх. Это была та же одежда, что и вчера, подпоясанная туника, и ткань на груди тоже была вся в засохшей грязи. Бурная у тебя выдалась ночка, Анкхарат. Кажется, я начинаю понимать, почему от тебя сбежали три жены до меня.
Он закрепил на талии ремень, такой же, как и мои, которые на меня надевала Зурия, только шире и камней на нем было больше. Пнул мимоходом ногой клетку и потащил меня под кошачий вой наружу.
О, котик, прости. Надеюсь, ты не сваришься раньше, чем я смогу вернуться.
Он ненадолго остановился между домом и купальнями и быстрым движением стянул еще влажные волосы в хвост на затылке кожаным ремешком. Его движения снова стали резкими, прерывистыми, в них ощущалась грубость и сила. Губы были плотно сомкнутыми, еще чуть-чуть и он бы скрежетал зубами. От спокойствия и безмятежности сна не осталось и следа.