Моногамия вообще была глупостью несусветной, но была актуальна только до тех пор, пока избранница Сына Бога не беременела. После она отправлялась на Остров, где рожала и воспитывала детей. Сын Бога оставался предоставлен сам себе. Вряд ли он придерживался целибата до следующего ритуала.
Изгнанная на остров жена трехлетних сыновей отправляла в Сердце Мира, а дочерей оставляла себе. И она сама, и ее дочери после могли участвовать в последующем Ритуале Матери. Никого не волновало, если их выберет их собственный отец.
Каждый вечер, глядя через длинный каменный стол на Анкхарата, мне хотелось заговорить с ним о любви и семье, но с тем же успехом я могла бы обсудить с ним квантовую механику. Более того, в языке нуатла слов «семья» и «любовь» даже не было.
Однажды я не выдержала и спросила Анкхарата:
— Что ты чувствуешь, когда касаешься женщины?
— Желание, — только и ответил он.
— А после?
— Голод.
— А что, по-твоему, чувствует мать, когда касается своего ребенка?
— Страх, — неожиданно ответил он.
— Почему?
— Потому что если этот ребенок мальчик и его отец — я, то жить ему осталось недолго.
Их общество нарекало животных, сорта глины и виды деревьев, но весь спектр человеческих эмоций был явно лишним в этом первобытном строе, что даже и слов-то для них до сих пор не нашлось.
Я снова и снова пытала Зурию, желая знать, что происходит и какая война нас ждет, но она только пожимала плечами. Жрица и сама с нарастающим страхом следила за ожесточенными, непрекращающимися тренировками Анкхарата. Ему что-то было известно и это явно не давало ему покоя, но он не собирался предупреждать остальных. Как будто щадил их чувства? Он способен на такую эмоцию? Он отдает себе отчет, что он вообще чувствует и почему так поступает?
С каждым днем тренировки становились все жестче, все опаснее. Анкхарат заставлял воинов проливать кровь и даже однажды повел их лодку к водопаду, с которого они и обрушились с головокружительной высоты вниз. Слава Богам, все выжили.
* * *
Анкхарат сдержал слово, и кот действительно приехал вместе с Зурией, живой и невредимый, в клетке больших размеров.
Когда он шипел и обнажал когти, то напоминал мне Анкхарата.
Я понимала, что животное дикое, что ему не место в клетке и что мне тем более не превратить его в домашнего уютного котенка. Я выпустила его в похожем каменном мешке, когда-то там тоже была купель с горячим источником, но вода ушла после одного из потопов и больше не возвращалась. Я кормила кота кусками мяса, которые добывали для нас охотники, и Зурия каждый раз отрезала мне их скрепя сердце. Она не понимала моих попыток сблизиться с диким хищником.
Анкхарат, впрочем, тоже.
Я лежала на краю каменной стены и разговаривала с котом, чтобы тот привыкал к моему голосу, когда позади неожиданно услышала голос Анкхарата:
— Ему лучше будет на свободе.
Я поднялась и села. Юбка задралась, но я не стала поправлять ее. Эта уродливая одежда была еще одним так и не заданным вопросом, но я боялась озвучивать его ровно, как и получать ответ.
— Тебе, наверное, тоже, — спросила я, не глядя на него, — хотелось бы быть свободным?
— Я не знаю свободы. Со дня, когда я появился на свет, меня готовили к тому, чтобы стать вторым Сыном Бога. Я никогда не был свободен.
— Я не об этом. В моих… землях о мужчине, у которого нет избранницы, говорят, что он свободен. Ты хотел бы такую свободу?
Понятия «холостяк» у них отсутствовало.
— А ты? — усмехнулся он. — Раз спрашиваешь об этом.
О, нет, я не хотела.
Я хотела превратить Чудовище в Принца.
Но вместо этого я вспомнила, что брак здесь нужен только для того, чтобы дарить сыновей, которых я, после того, как им исполнится три, никогда больше не увижу, и неожиданно для самой себя ответила ему:
— Да.
Мне хотелось причинить ему боль, которую он так умело причинял мне. Я осознала, как глупо это было, но было уже поздно.
Я посмотрела на него снизу вверх. Он криво усмехнулся.
— Скоро, — пообещал он. — Сегодня я получил вести, что избранница Аспина ждет сына. Скоро ты будешь свободна.
Спрашивать, какое отношение это имеет ко мне, было уже не кого. Он тут же развернулся и ушел.
А я посидела немного и медленно опустила ноги в купель, а затем и спрыгнула вниз. Что такое оказаться один на один с котенком саблезубого тигра после вот таких вот разговоров с Анкхаратом? Плёвое дело.