...В полночь над городом нависли тяжелые тучи. Слабый ветер, казалось, был не в силах сдвинуть их с места, и они обрушились холодным, долгим дождем. Люди, спавшие на ступенях храма, не знали, куда укрыться. Они потеснее прижались друг к другу, натянув на себя разное тряпье, чтобы хоть как-нибудь согреться и не промокнуть.
— В городе опять начались облавы, — сказал кто-то в темноте.
— Кого разыскивают? — спросил другой.
— Известно кого — партизана! — ответил первый и, помолчав минуту, добавил: — Но его не так-то легко поймать. Партизаны очень смелые ребята.
— Все это верно, но японцы их посильнее, — сказал третий.
— И все-таки сто японцев гоняются за одним партизаном.
— И не могут поймать.
— Эти парни неуловимы!
— Будто заколдованные!
— Они прячутся среди народа!
— Ты очень остер на язык! Не лучше ли помолчать и просить небо о прекращении дождя! — ответил кто-то сердито.
Мао Цину хотелось сказать несколько слов в пользу человека, которого разыскивают японцы, но он решил послушать, что скажут другие.
— Они объявили награду в двести иен тому, кто наведет на след беглеца, — послышалось в темноте.
Мао Цин насторожился. Он снял с головы кусок рогожи, которым защищал себя от дождя.
— Ого, двести иен!
— Не известно, за что они осудили парня?
Тут Мао Цин произнес:
— Могли осудить его по спичечному закону! Я знаю человека, которого казнили за это.
Наступило молчание. Лил дождь.
— Они еще и сюда придут искать. Думаешь, самураи не знают, где ночуют, бедняки? — сказал кто-то.
Старик заволновался. Он достал трубку, посмотрел по сторонам: курит ли кто. И тут он поймал пристальный и очень знакомый взгляд человека, сидевшего, напротив.
— Я зажег бы тебе спичку, добрый старик, но они у меня все промокли, — произнес шепотом человек, чьи глаза показались Мао Цину очень знакомыми. Да и голос его он уже где-то слышал.
— Боги, мои! — вырвалось из груди Мао Цина, — Боги мои! Не сон ли это? — И Мао Цин протянул руки, чтобы обнять этого человека, привлечь к себе. — Добрый юноша, ты ли это?
Вместо ответа юноша крепко сжал локоть Мао Цина. Старик понял, что нужно молчать. Юноша поднялся и направился к изгороди, за которой был сад. За ним последовал Мао Цин.
Когда они очутились в саду под низким густым деревом, юноша произнес:
— Я чем-то напугал тебя, добрый старик! Мне кажется, что ты даже боишься меня.
— Я очень тревожился за тебя. Я думал, что тебя уже осудили по спичечному закону, ведь ты шел в сторону нашей Тука. Я взял у тебя спички, помнишь, десять спичек? Они прожгли мое сердце. Но я сохранил их. Вот они. —И он достал из кармана лоскуток, в котором были спрятаны спички.
— Спасибо тебе, старик. Могло, конечно, быть и это, — сказал юноша. — У японцев хватит законов, чтобы казнить ни в чем не повинных людей. — Он обнял Мао Цина. — У меня дела поважней спичек. Беглец, которого разыскивают японцы, это я!
Мао Цин отступил, и тут же опять приблизился к юноше.
— Я должен уйти в горы, дедушка. Если бы ты согласился выполнить мою просьбу... — осторожно произнес юноша.
— Говори, говори, я тебя слушаю, — волнуясь и как можно тише произнес старик.
— Вот эти два пакета, — сказал юноша, — в одном — письмо, в другом — деньги, как только начнет светать, снеси на улицу Семи богов, в чайный дом, к главному повару Хань Бао. Скажи, что это от Ван Чжу-вына. Он знает, как с этим поступить.
— В чайный дом, на улицу Семи богов? — переспросил Мао Цин.
— Да, именно туда. И если тебе удастся встретить девушку по имени Мейлин, передай ей, что Ван Чжу-вын жив и скоро за ней придет.
— Что ты сказал?.. — тревожным голосом произнес Мао Цин, но Ван Чжу-вын уже скрылся в темноте...
Мао Цин стоял под деревом с двумя пакетами в руках, не понимая, что же произошло. Холодные капли с веток падали ему за воротник, на лицо, застилали глаза. Он стоял под деревом, озадаченный больше прежнего.
— Улица Семи богов... Чайный дом... Мейлин...
Немного успокоившись, старик подумал:
«Раз о ней заботится такой человек, как Ван, значит между ними ничего нет дурного. Нужно хорошо во всем разобраться, — решил он. — Не пустые слова говорил и рогульщик Гу Ан-фа. В городе что-то происходит. Но кто же такой Ван? Скорей всего он ремесленник». И Мао Цин вспомнил его сундучок, в котором гремели железные предметы.