Через несколько минут овчарка выбежала, держа в зубах тряпку.
— Вырыла из-под дерна, — сказал проводник.
Шатов стряхнул с тряпки землю. Лицо его выразило удивление. Это был такой же точно платок, какой лежал у него в кармане. И размер такой же, и линии в углу такие же...
— Может быть, здесь место явки? — шепотом, как бы про себя, сказал Шатов. — Теперь все зависит от Грозы. Собака должна найти дальнейший след... Приложите все старания, — перейдя на более официальный тон, приказал Шатов.
— Начнем с начала! — сказал Аронин и дал Грозе понюхать сперва вновь найденный платок, затем тот, что был у Шатова. Собака насторожилась, сразу поняв, что начинается поиск. Аронин пустил ее в виноградник и пошел за ней. Шатов, маскируясь зарослями, двинулся параллельно, чтобы встретить их у выхода из зарослей.
Гроза, пройдя довольно длинный темный коридор, образованный виноградными лозами, не останавливаясь, повела Аронина через падь. Собака перепрыгивала бурелом, камни, спешила куда-то, и проводник едва поспевал за ней.
Шатов шел слева, в десяти шагах от Аронина, внимательно осматриваясь.
Натянув поводок, собака побежала к каменному завалу у подножия сопки, которая замыкала падь. Здесь камни обросли мохом и зеленым лишаем. Узкие расщелины, как глазницы в амбразуре, зияли между ними, Аронин, однако, не дал овчарке подойти близко к завалу и, осадив ее, прилег в траву. Собака повисла на ошейнике.
— Спускаю Грозу! — крикнул вдруг Аронин, отпустив поводок. И не успела Гроза сделать прыжок, как навстречу ей из-за камней грянуло два выстрела. Шатов отбежал вправо и дал ответный выстрел. Пуля ударилась в камень. Аронин подумал, что овчарка убита, и на локтях потянулся к ней, но в это время Гроза прыгнула через завал.
— Сдавайся! — крикнул Аронин.
По сильному шуму за камнями проводник сразу понял, что собака настигла чужого и между ними завязалась борьба. Посылая из пистолета пулю за пулей, Аронин подбирался все ближе к завалу.
Вдруг собака завыла и покатилась в траву. Аронин не сразу сообразил, что могло с нею случиться. Он заметил только, что у овчарки плотно сомкнуты глаза. Чужой выскочил из укрытия и нагнулся, чтобы поднять оброненный маузер. Шатов коротким ударом приклада в грудь отшвырнул чужого — и тот упал затылком на камень.
Шатов поднял маузер.
— Все! Сопротивление бесполезно! — сказал сержант.
Аронин подбежал к овчарке. Она все еще каталась по траве. Проводник схватил поводок. Он понял, что нарушитель засыпал ей глаза нюхательным табаком. Аронин обнял овчарку, протер ей платком глаза и не дал приблизиться к нарушителю...
— Встать! — скомандовал Шатов.
Это был высокий, с длинными руками детина, с одутловатым, землистого цвета лицом. На нем был серый шерстяной свитер и широкие штаны, заправленные в гамаши. Обут он был в простые, военного образца ботинки на очень толстой подошве.
В карманах его лежали две пачки нюхательного табаку и две коробки спичек. Ни папирос, ни трубки у нарушителя не было.
— Курить хотите? — неожиданно спросил Шатов, доставая кисет.
— Я не курю! — мрачно ответил тот.
На лице сержанта появилась улыбка. Он многозначительно посмотрел на Аронина и передал ему нюхательный табак. Спички Шатов оставил у себя.
Почуяв обжигающий запах табака, овчарка вырвалась из рук Аронина и прыгнула на грудь чужому.
— Лучше пристрелите! — крикнул тот задыхаясь, закрыв лицо руками.
— Поднять руки! — приказал Шатов.
Злые глаза чужого испуганно глядели то на Грозу, то на Шатова.
Это был конец «неуловимого»...
— Ну, вот и все, господин Попов, — сказал Скиба, закрывая папку. — Значит, многое из того, что я сейчас зачитал, вы уже успели позабыть...
Попов молчал.
Начальник распахнул окно. В комнату ворвался свежий утренний ветер. Он пошевелил бумаги на столе, покачал на стене темную занавеску, под которой висела небольшая карта.
— Дежурный, уведите! — приказал Скиба и поднялся из-за стола.
Оставшись один, Трофим Михайлович несколько раз прошелся по короткой комнате. Затем, вспомнив о чем-то, шагнул к стене, отдернул занавеску и обвел на карте тупым концом карандаша правый верхний угол.
— Ловко придумано. Ничего не скажешь, ловко. Правда, не совсем точно, но почти... — рассуждал начальник, достав из железного сундучка два платочка.
Расправив на стене один из них, он стал сравнивать линии и пунктиры, нарисованные на платке, с теми линиями и пунктирами, которые были на карте.