Выбрать главу

Но факт был налицо — очевидный, неоспоримый.

Тай Ляое, который отнюдь не был мистификатором[115], тотчас же взялся представить своему гостю доказательства. Он пригласил старого ученого присутствовать на сеансе связи между Землей и ее небесным соседом.

— А скоро ли произойдет этот сеанс? — спросил господин Синтез с лихорадочной поспешностью, которую не в силах был скрыть.

— Мне кажется, полезно было бы подождать наступления ночи, — лукаво улыбнулся тот в ответ.

— Верно. — Старику стало неловко за не подобающую для своего возраста горячность, столь, впрочем, извинительную, если учесть вызвавшую ее причину.

— Позвольте мне самому наметить план дальнейших действий, — продолжал Тай Ляое. — Я вызвался быть гидом по новому для вас миру и полностью удовлетворю вас. Я только что начертил план в целом и прошу вас ему следовать, чтобы не перескакивать с одного на другое и не запутаться, стремясь увидеть все в одно и то же время. Итак, вы сперва сделаете беглый обзор нашего мира, а потом, если захотите, глубже познакомитесь с той или иной темой, представляющей больший интерес.

— Вы размышляете как мудрец, Тай Ляое, я с благодарностью принимаю ваш план. Раз мы сейчас в школе, то давайте в ней и останемся. Увы, я теперь способен быть только учеником, и, думается, преподаватель, излагавший сейчас детям такую поразительную для меня космографию, не часто имел ученика восьмидесяти лет от роду, да к тому же проспавшего сто веков.

Урок закончился. Лекции были очень короткими, так как церебральные старались избегать интеллектуальных перегрузок.

Преподаватель закончил речь всего лишь одним словом:

— Просыпайтесь!

И тотчас же со всех концов амфитеатра зазвучали радостные крики, послышался гомон, началась суета и толкотня.

Все переменилось буквально в мгновение ока.

Школьники, еще минуту назад оцепеневшие и неподвижные, как статуи, с грохотом повскакали с лавок, начали взмывать вверх словно воздушные шарики, у которых перерезали удерживавшие их нитки. Они сновали туда-сюда, толкались, дергали друг друга, прыгали, скакали, кидались на землю и снова воспаряли, на мгновение замирая от изумления при виде незнакомца, с улыбкой следившего за их проделками, и в конце концов выпорхнули, как стайка воробьев, из здания через широкие двери.

Зал мигом опустел, в амфитеатре остались лишь учитель, Тай Ляое со спутниками и господин Синтез.

— Ну так что, Сьен-Шунг, — улыбаясь спросил Большой-Пожилой-Господин, — каково ваше мнение о методе учить детей совершенно их не утомляя, тем не менее добиваться от них предельной концентрации внимания и обеспечивать такое усвоение предмета, что полученная информация остается в памяти на всю жизнь?

— Я думаю… Я думаю, что разгадал метод, с помощью которого вы этого достигли.

— Это невозможно, Рожденный-Прежде. Каковы бы ни были ваши познания, каков бы ни был уровень этой вашей пресловутой цивилизации, я и мысли не допускаю, что ваши современники знали принцип, на котором базируется наша система.

— Между тем он очень прост, им пользовались уже в девятнадцатом веке. Вот он: когда ваши дети, младшие или постарше, приходят в школу, занимают свои места, учитель говорит им: «Засыпайте!» Так как они, по-видимому, с младенчества прошли определенную подготовку, они тотчас же погружаются в сон, который не является, строго говоря, физиологическим сном, но специфическим состоянием души и тела, которое определяется абсолютной зависимостью от человека, сказавшего: «Засыпайте!» Так?

— Да, так, — ответил потрясенный Тай Ляое. — Продолжайте, прошу вас.

— Так как дети находятся в полной зависимости от учителя, он устанавливает между собой и ими нечто вроде телепатической связи, и, пока длится это состояние, они испытывают на себе его влияние. Как поступает учитель? Он ограничивается тем, что один раз читает или рассказывает материал, являющийся предметом изучения. Слушатели, избавленные от всякого постороннего влияния, пребывают в наилучшем для усвоения информации состоянии, они ловят каждое слово лектора. Впрочем, даже если б они и хотели отвлечься, то не смогли бы. Их мозг поневоле впитывает каждое слово, каждую мысль говорящего. Закончив лекцию, преподаватель внушает своим ученикам необходимость запомнить сказанное и сохранять это в памяти долгие годы. Такой способ, чудесный своей простотой, дает неоценимые преимущества, так как избавляет юные умы от тяжкого труда, состоящего в медленном, так сказать, насильственном, накоплении знаний. В то время, как, впитав их автоматически, подсознательно, всего за несколько мгновений, но навсегда и, кроме того, во всем их разнообразии, учащиеся довольно быстро становятся настоящими эрудитами[116]. Короче говоря, они не могут не выучиться и не могут не запомнить. Эти феномены, которые, как, кстати, и левитация, кажутся неотъемлемой частью вашей жизни, в мое время были известны под названием гипноза, или внушения. Я сам достаточно глубоко изучал эти явления и даже в течение тридцати лет заменял свой физический сон самогипнозом.

вернуться

115

Мистификатор — обманщик, намеренно вводящий кого-либо в заблуждение.

вернуться

116

Эрудит — человек больших знаний, начитанности.