— Вот мы и прибыли! — прозвучал голос спустя несколько мгновений.
— Где мы находимся? — тяжело дыша, спросил господин Синтез, он был слегка оглушен и потерял счет времени.
— На возвышенности, с которой вы сможете охватить во всей полноте серию маневров, собственно говоря, очень простых, благодаря которым мы достигаем межпланетного общения.
— Вот почему я испытываю некоторую затрудненность дыхания: по причине разреженного воздуха.
— Не хотите ли спуститься немного ниже? Что до нас, то мы так привыкли приближаться к верхней границе атмосферы, что куда меньше вашего страдаем от недостатка кислорода.
— Благодарю вас. Посмотрим, будет ли кислородное голодание действительно невыносимым.
— Что вы видите внизу?
— При свете луны, только что вставшей над горизонтом, я различаю широкую белую равнину… Такой белизны, как будто она покрыта снегом…
— Да, иллюзия почти полная. Однако это не снег, а белая ткань.
— Ткань?! — изумился господин Синтез. — Устелить тканью такое пространство?!
— Совершенно верно.
— Я просто в замешательстве!
— Ну, вы еще и не то увидите. Что вы различаете кроме этого?
— Свет, довольно яркий, но явно недостаточный для подачи межпланетного сигнала.
— А еще?
— Странно, — внезапно заговорил швед, — белая равнина исчезла, теперь она стала непроницаемо черной. И свет тоже погас. Но вот опять — простирается белая равнина… И свет опять горит…
— Значит, только что начались переговоры с Марсом. Мы, по всей вероятности, получим вразумительный ответ от наших соседей, которые в свою очередь должны нацелить на нашу планету свой лучший оптический прибор.
— Безусловно, мы с вами находимся где-то поблизости от астрономической обсерватории.
— Самой лучшей на всей Земле.
— Я горю желанием ее посетить.
— Немного погодя, когда вы получите представление о весьма элементарном маневре, позволяющем обмениваться мыслями, несмотря на изрядное расстояние, которое нас разделяет.
Затмения на равнине продолжались в заданном ритме, земля через определенные промежутки времени попеременно становилась то белой, то черной, и это чередование строго соответствовало световым сигналам.
— Это довольно простой способ с использованием оптического телеграфа, — заявил господин Синтез.
— Если хотите, он действительно прост как маневр, но… он представляет значительную сложность ввиду составляющих элементов.
— Объясните, пожалуйста, Большой-Пожилой-Господин.
— Мы сейчас спустимся к равнине, чтобы вы проследили за всеми подробностями эксперимента. Вы сами все поймете с первого взгляда, не прибегая к бесплодным пояснениям.
Группа стремительно снизилась и ступила на землю. Пока длился спуск, перед глазами все шире открывалось необозримое пространство.
— Здесь введена в действие колоссальная армия — четыреста пятьдесят — пятьсот тысяч человек, — проговорил Тай Ляое.
— Мао-чинов? — живо откликнулся швед.
— Нет, Сьен-Шунг. Мао-чины — не более чем чернорабочие, недостойные ни прямого, ни косвенного участия в том, что является нашим великим делом, нашей научной деятельностью. Все, кто хлопочет здесь, перемещаясь со скоростью мысли, — люди одной со мной расы. Но подойдите же ближе, Рожденный-Прежде. Не бойтесь помешать операции. Мы стоим на краю поля, где проводится опыт. А его элементы настолько многочисленны, что бездействие какой-то горстки участников ничего не решает.