– Следующий удар будет быстрее, мальчик в маске. Надеюсь, ты его не пропустишь.
С последним словом Бог Войны переместился вперед. Его удар был не просто быстрым, но и смертельно опасным. Одна такая атака могла убить Грома.
И прямо перед тем, как рука Бога Войны достигла шеи Грома, заместитель Хаоса прошептал:
– Грирро.
Молния не ударила в Бога Войны. Она ударила в Грома, распространяясь по всему телу. Все рефлексы заместителя Хаоса вышли на новый уровень, а тело обрело такую скорость, что Гром моментально сместился в сторону и выхватил клинок.
– Ого, – сказал Бог Войны.
Гром отступил на несколько шагов. А небожитель смотрел на свою руку, на которой сейчас красовался кровавый разрез.
– Такую технику я еще не видел. Покажи мне больше, – улыбнулся Бог Войны.
– Грирро, – только и ответил Гром, еще больше ускоряя свое тело.
***
Погружаться в Божественную медитацию не хотелось. Ливий просто сидел и думал о той ситуации, в которую умудрился вляпаться. Если Сумбэ внимательно читал книгу, то Хадия время от времени отвлекалась на свои недобрые мысли. Дела шли плохо. Сумбэ мог в любой момент уйти, Ливий, которого спутники знали, как Снежного Барса – был достаточно сильным. А Хадия? Без своих сопровождающих она рано или поздно попала бы в лапы муджакидов.
– А хан силен? – неожиданно спросил Ливий спустя несколько часов.
– Хан? – удивился Сумбэ, поднимая глаза от книги. – Да нет, не особо. Он идущий, конечно, но не воин.
Ливий кивнул. Хану было не до боев, он правил империей. Но раньше все было не так…
– Все изменилось, – сказала Хадия, будто прочитав мысли Ливия. – Раньше ханы были сильными. Сейчас нет.
– А кто на Западе самый сильный?
Вопрос заставил задуматься и Хадию, и Сумбэ.
– Я думаю, что самый сильный – Поэт Кизила.
Сумбэ цыкнул, а Хадия уставилась на него с укором.
– Так, погодите, можно немного объяснений для чужестранца?
– Поэт Кизила – великий воин Запада! Он – невероятно красивый и нестареющий юноша, что одинаково ранит и строфой, и клинком, – будто цитируя, объяснила Хадия.
– Популярный образ у девчонок, – хмыкнул Сумбэ. – Я думаю, что самый сильный – Джэбэ, бывший генерал Империи Небесного Серебра. Говорят, он ушел со службы, потому что больше не встречал никого, кто сравнился бы с ним по силе.
– Конечно, ведь он не встречался с Поэтом Кизила!
Хадия и Сумбэ принялись спорить друг с другом, забыв обо всем на свете. Буря тем временем понемногу успокаивалась.
– Пора, выходим.
– Буря же еще не закончилась? – удивилась Хадия.
– Поэтому и выходим. Нужно уходить, пока ветер не улегся. Скроет следы и скроет нас.
Выходить наружу в непогоду не хотелось, особенно лошадям. Но куда деваться? Разрядив магические символы, Ливий сломал вход и выехал наружу. За ним последовали Хадия и Сумбэ.
– Нам примерно туда.
В своем убежище беглецы провели почти полдня. Золотая Охрана дожидалась их на краю пустыни всего час. Потом глава Золотой Охраны решил на всякий случай прочесать окрестности, а когда никого не обнаружил – повел людей обратно в Алтын.
Разумеется, никто не собирался просто так отпускать ни Хадию, ни уж тем более странного седого муджака, который опозорил всю Золотую Охрану. Сначала решили спросить с самих муджаков. А заодно о беглецах сообщили всем постам Золотой Охраны вокруг пустыни.
Правда, посланникам еще нужно было доехать до глав подразделений. И особенно медлил со своим поручением охранник, путь которого лежал в Стальной Хвостатый Полк. Сартак, глава Полка, был известен, как волевой командир, который всего себя посвящал охране границы от бандитов и нелегальных кочевников. И Сартак совсем не любил заниматься внутренними дрязгами, в которые его иногда пытался втянуть хан.
– Воды бы лошадям, – сказала Хадия.
Песчаная буря закончилась. От границы пустыни было километров пятьдесят. Ливий легко мог обходиться без еды, воды и отдыха, Сумбэ мог спокойно переждать хоть неделю, а Хадия – несколько дней. С лошадьми было сложнее.
– Едем вперед, – сказал Ливий. Они как раз въехали в зону, где не было даже кустов. Нужно было пробиться дальше. Там, глядишь, и вода нашлась бы.
Предчувствие не обмануло Ливия. Спустя два часа он заметил небольшую водную гладь. Не озеро, конечно, а так, почти что лужа, но вода есть вода.
Лошади учуяли воду. Их ленивые и усталые движения сменились на легкую рысцу. До воды было рукой подать.