За всю дорогу по Великой Пустыне на глаза Ливию и его людям не попалось ни одно здание. Поэтому появившиеся на горизонте песчаного цвета стены приковывали взгляд. Это и был пункт назначения: гробница Сахраджуджа.
«А ведь не просто закопали, скрыв под песками. Построили гробницу», – подумал Ливий, подходя к стенам. Гробница была выполнена в типичном стиле Ишбатаны с наклонными к центру стенами и несколькими этажами. Имелся даже вход, пусть и закрытый каменной плитой.
«Защитный барьер. Никто не сможет подойти к стенам и навредить им», – подумал Ливий, изучая ту силу, что отделяла его от гробницы. Это не была магия или ярь: принцип барьера находился на совсем ином уровне, не доступном человеку.
– Нужна разведка окрестностей, – сказал Волк. Адох кивнул и повернулся к своим людям, чтобы сформировать команды.
Стоило прочесать всю округу. Вдруг кто из фанатиков не успел на битву? В окрестностях никого не оказалось, и тогда гули, дождавшись отмашки Ливия, отправились обратно. Со своей работой они справились.
«Где-то через два месяца, когда печать почти исчезнет, Алхоам поделится защитой от желаний джиннов. Времени достаточно», – подумал Волк. Гули шли быстро и уже исчезли за горизонтом. Возле гробницы остались всего двое – Фелах и Ныд.
– А вы чего стоите? Отстанете, – сказал Ливий, уже зная, о чем хотят поговорить знакомые по Перевернутой Башне.
– Ты – не синемордый, – сказал Фелах. Ныд согласно кивнул.
Это было очевидно. «Синемордые» так не дрались. Ливий почти не использовал молнию, да и вообще полагался на кулаки, даже не нося с собой саблю. В серьезном бою не до сокрытия силы. И маскировку на себе Волк сохранял только для того, чтобы не было проблем с армией гулей.
– Да, я не из племени Алхоама, – с улыбкой кивнул Ливий.
– Тогда кто?
– Обычный человек, – ответил Волк, проводя ладонью по лицу, чтобы на пару секунд снять маскировку.
По перекошенному злобой лицу сложно было понять эмоции Ныда. Немногословный гуль тоже не спешил делиться своим удивлением, и все же Ливий его чувствовал.
– Ты даже не местный, – скрипуче произнес Фелах.
– Да, я из Централа. И величайший из джиннов попросил меня разобраться с одной проблемой, – вновь кивнул Ливий и повернулся к гробнице.
Ныд и Фелах все поняли. Они не знали о том, что Золотой – джинн. Но догадаться было несложно. В чем может нуждаться Алхоам и на что способен сильный человек? Лишь убийство джинна.
«Странно, я что-то ощущаю сквозь барьер», – подумал Ливий, вглядываясь в гробницу. Печать, поставленная жизнями джиннов, не могла быть такой тонкой. За барьером что-то едва уловимо ощущалось, и Ливий даже не мог понять, что это за чувство. Раньше этого не было, Волк готов был поклясться. И ощущение через барьер лишь нарастало с каждой секундой.
– Не думал, что люди могут быть настолько сильными, – сказал Фелах.
– Много таких в Централе? – спросил Ныд.
Ливий не слушал их. Нарастающее ощущение из-за барьера приковало все его внимание, и уже спустя две секунды Волк смог понять, что именно он ощущает. Но когда это произошло, было уже поздно.
«Ярость!», – пронеслось в голове Ливия прямо перед тем, как стены гробницы взлетели на воздух. Фелах и Ныд тоже успели почувствовать угрозу из-за барьера, но гораздо позже. Выхватив оружие, они приготовились к бою.
«Почему так рано?! Барьер не должен был пасть!», – подумал Ливий, стараясь понять, что делать дальше. Ситуация становилось слишком опасной.
Из песчаной пыли разрушенной гробницы наружу шагнуло существо. Его волосы ярко сияли на солнце, отражая солнечные лучи, как и все его тело. Казалось, будто существо выковано из драгоценного металла, как божки дикарей из джунглей. «Солнца» в этом создании было так много, что оно ослепляло и заставляло прикрывать глаза. Волк был уверен – существу нравится, когда людям приходится щуриться от одного лишь его вида.
«Золотой», – подумали одновременно Ливий, Фелах и Ныд. Сложно было не понять, кто стоит перед ними.
Существо, казалось, смотрело сквозь них. В трех воинах он не видел даже малейшей угрозы себе. Лицо Золотого было преисполнено аристократическим благородством, вот только даже на этой совершенной маске безупречности виднелись следы ярости. Джинн из древних времен был необычайно зол, и лишь его естество не давало ярости излиться наружу.
Фелах сделал шаг в сторону, заняв стойку для быстрого броска вперед. Золотой заметил это. Он сконцентрировал взгляд на троих бойцах перед собой и сказал:
– Вы убили моих потомков. Они должны были встретить меня. Вы убили моих прекрасных созданий. Испортили мое великое возвращение. На мой путь благородной мести брошена ваша жалкая тень.
Ливий ожидал от голоса Золотого изнеженности, присущей аристократам, но джинн говорил крепко и уверенно, каждое его слово маленьким молоточком раздавалось в пространстве, как барабанный бой на плацу. Волк ничего не произнес. Ныд и Фелах тоже молчали.
«Алхоам, у меня проблемы. Сахраджудж освободился».
Ответом Ливию стало молчание. Алхоам не слышал его.
– Ракшас. Мерзкие твари с омерзительными лицами. Когда-то вы были мне полезны, но ты убедил меня, что весь ваш род должно уничтожить, – заговорил Золотой вновь. – Один из сынов Гуля. Такой же уродливый, как и он сам. Уверен, что все твое племя презирают. И, наконец, ты.
Сахраджудж посмотрел прямо на Ливия.
– Потомок того, кто заключил меня здесь. Малая мерзость великой мерзости. Малая ложь великой лживости. Такие, как ты, не должны существовать. Вас должно уничтожить, как паразитов, но сначала от моей руки обязан пасть твой отец. Его преступления неисчислимы, его грехи необъятны. И ты – часть его порочности, мой друг.
«Друг?», – удивленно подумал Ливий. Такого обращения он никак не ожидал.
Слова Сахраджуджа были переполнены ненавистью и обидой. Ливий этому совсем не удивлялся. Его больше волновал будущий бой. Что делать без защиты Алхоама? Есть ли вообще шансы?
«Спокойно. Есть три варианта. Первый – Алхоам ошибся в расчетах прочности печати. Не думаю, что это правда. Второй – фанатики как-то смогли ее утончить. Тоже вряд ли, не в их силах. Да и наступление фанатиков на Ишбатану готовилось позже. Остается последний вариант – Золотой смог сломать печать сам. Возможно, это потребовало от него много сил. Если так, то мои шансы на победу немного выросли», – думал Ливий, стараясь не пускать в голову мысли о том, что в заключении Сахраджудж смог стать сильнее.
К счастью, Ныд и Фелах не реагировали на слова Золотого. Будь здесь кто-то из «синемордых», «красномордых» или «старцев» – возможно, они бы не выдержали оскорблений величайшего из джиннов. Ракшасу же было плевать, да и гули не испытывали особой любви к Алхоаму.
– Сдержался и не стал нападать. Страх или ты презираешь своего отца? Мне нравится любой из вариантов. Ты мог бы стать хорошим союзником. Увы, я вижу кровь моих творений на твоих руках. Как непростительно. Все вы умрете.
С последними словами Золотого в воздухе появились едва заметные нити.
«Опасно!», – подумал Ливий, делая взмах руками. Зеркало Аркадии появилось перед ним и Фелахом с Ныдом, защищая от атаки.
Нити пронзили щит, оставив в нем сотню отверстий. Никто не пострадал, но Ливий видел, что Фелах не успел бы отреагировать. Даже Ныд с его поразительной реакцией успел поднять сабли в воздух в самый последний момент.
Дальше все происходило быстро. Фелах и Ныд прочувствовали свою слабость, поэтому бросились в атаку. Когда добыча загнана в угол, она способна откусить хищнику нос. Стоять – значит умереть. Только атакуя оставался шанс выжить.
Воля Тела пробудилась, делая Волка быстрее. Его Шаги Предков обрели неимоверную скорость, но перед лицом такого существа, как джинн, ее могло быть недостаточно. Все тело напряглось, мышцы переполнились ярью, и Ливий невольно подумал о том, что впервые использовал Тело Высшего Дракона во всю мощь.