— Поздравляю, Ливий. Можешь идти. Следующий противник будет ждать тебя через три дня. Будь уверен: станет только сложнее.
Кивнув, Ливий покинул центр Бьернхувуда. Хотелось посмотреть на другие бои, но пока не разрешали. Уходя, Ливий замечал не себе взгляды людей. Теперь его считали сильным, а на Севере сила — главное мерило.
Но одной силой не измерить всего.
Сначала Ливий направился к черной скале. Там он мог спокойно обдумать бой, попутно выполняя свою работу.
— Эгиль оказался сильным бойцом. Не думаю, что я проиграл бы ему, как Ульвбьерну. Думаю, если бы его поставили первым, то шансов на победу было бы больше, чем на проигрыш. И все же разница между Олегом и Эгилем — огромная. С одной стороны, меня заставляют проходить всех бойцов от самого слабого к самому сильному. С другой стороны, это идеальные условия для того, чтобы стать сильнее. Я бы даже поверил, что вождь Олаф и правда устроил мне тренировку, вот только запрет смотреть бои — доказательство обратному. Северяне проверяют мои пределы. И мое упорство. Если бы не фантом и Божественная медитация — можно было бы сдаться. Потренировался бы, конечно. Смог бы победить Олега, Эгиля. Возможно, следующего бойца. Но Ульвбьерн стал бы моей стеной. Поэтому его и поставили против меня первым — сразу дали понять, какого уровня мне придется достичь, чтобы поговорить с шаманом. Что ж, бывали испытания и посложнее.
Усмехнувшись, Ливий продолжил смотреть на расстилающиеся перед ним снежные просторы. Работу никто не отменял.
Глава 7. Воскресшая легенда
— Если не Ульвбьерн, то однозначно тот здоровяк.
В толпе Ливий заметил нескольких примечательных бойцов. Сильнее всех выделялся огромный мужчина с большой бородой и длинными волосами. Именно такими видят северных варваров дети: большие, сильные, волосатые и грубые.
Бой с Эгилем можно было закончить раньше. Ливий немного потянул время, чтобы лучше оценить северянина. Поэтому теперь Волк мог создать фантома Эгиля или его копию в Божественной медитации — простор для тренировок немного увеличился.
— Быстрый боец. И техничный, — кивнул Ливий, признавая уровень Эгиля. К сожалению, силы и скорости ему не хватило, чтобы угнаться за Ливием.
Начал Волк с общих упражнений, потом перешел на Оздоровительные Движения. Удалось выжать из себя пятьдесят повторений — Ливий довольно кивнул.
А дальше были бои с фантомом. Ливий спал несколько дней назад, но бодрости было хоть отбавляй. Тут тебе и выносливость Мастера, и излишек небесной яри. Ливий чувствовал, что может не спать и день, и два, и целую неделю, а с озером Божественной медитации вполне можно было бодрствовать месяц, но сегодня Волк решил выспаться. Поэтому, когда он закончил с тренировками в восточном атраске, пошел домой и завалился на кровать.
— Что?
Ливий стоял посреди поля. Когда-то здесь выращивали пшеницу, сейчас росла только трава. Куда бы Ливий ни смотрел, везде видел только бескрайнее поле.
И тысячи могил на нем.
— Да уж, обстановочка, — подумал Волк, присаживаясь на большой могильный камень.
— Невежливо садиться на надгробие, молодой человек, — услышал Ливий мужской голос.
Тут же вскочив, Волк обнаружил возле себя одноглазого мужчину с перебинтованными руками — не из-за травм, а для тренировок.
— Извините, не подумал, — сказал Ливий, сам не понимая, зачем он вообще уселся на надгробие.
— Все вы так, — махнул рукой мужчина. — И на надгробие сядете, и на могиле спляшете.
— Извините, — еще раз сказал Ливий.
Последовало долгое молчание, которое решил прервать сам Ливий — одноглазый явно не собирался заводить разговор с таким некультурным парнем.
— Что это за место?
— Кладбище. Слепой, что ли? Вроде это я тут одноглазый, — хмыкнул мужчина.
— Да нет, я понял, что это кладбище. Но что за кладбище? Почему оно такое большое?
— Кладбище мастеров боевых искусств, — сказал мужчина. — Куда ни глянь — сплошь могилы. До края кладбища надоест идти.
— Разве есть такое кладбище? — удивился Ливий.
— У вас нет, а здесь — есть, — недовольно ответил мужчина.
— А почему хоронят именно здесь?
— Потому что мертвым надо где-то лежать. Кстати, парень. Сам-то в могилку не собрался?
Ужас обуял Ливия, ведь вместо лица мужчины на него смотрел лишь разбитый череп без одной глазницы.
— Ну и сон, — шумно выдохнул Волк.
До рассвета оставалось часа два, но спать больше не хотелось. Ливию редко снились сны. И в эти немногие моменты сны были…странными.
— Есть в них что-то необычное. Кладбище мастеров, да? — размышлял вслух Ливий. — Почему я не понял, что во сне — спрашивать бесполезно. Но почему я уселся на надгробие? Я не стал бы такого делать даже на безлюдном и заброшенном кладбище. Но я сделал это, без колебаний. И тот одноглазый мужчина…Он будто привык видеть таких, как я. Надгробия мастеров…Может, так я показал неуважение к прошлому боевых искусств? Никогда не замечал такого за собой.