— Все пошло не по плану. Мы не учли то, что уже отринули — эмоции. И мы поспешили. Борах оказался недостаточно силен, чтобы стать полноценным богом. Гордыня вела нас. И Борах стал воплощением эмоции, которую испытывали те люди, которых мы приносили ему в жертву. Борах стал воплощением страха. Когда мы материализовали его и вживили в тело, Борах закричал. Дух, которого мы считали богом, не мог управлять своим новым телом. Единственное, чем он мог управлять — это ртом. Больше он ничего не мог, не мог и помочь нам. Само воплощение предсмертного ужаса и страха, Борах лишь кричал. Мы не испытывали страх, ведь отринули эмоции. Но понимали, что провалились. Второго шанса у нас не было.
Следующий диск начался с небольшого молчания перед тем, как Да Гуй заговорил.
— Я заперся здесь. Сказал, что поищу способ воплотить Бораха. И понимаю, что это — конец для нашего клана. Это моя последняя запись. Злой рок настиг меня, Да Гуя, но я не сдамся и продолжу искать выход. Мы нашли его раньше. Найдем и сейчас.
«Последняя запись?», — удивился Ливий, ведь на стене висел еще один диск. По всей видимости, все эти записи Да Гуй сделал, когда заперся здесь. Но прошло какое-то время и главе Фра Ост нашлось, что сказать.
— Ошиблись. Мы ошиблись. Создать бога? Как наивно. Никто не был уверен, что ритуал сработает, но мы верили в него, как умалишенные. Сейчас я понимаю это, ведь отбросил все свои эмоции. Мы ошиблись не только в этом. Отбросить свои тела? Воспользоваться механерией, чтобы превзойти человеческие пределы? Какая глупость. Нет механизма совершеннее, чем человеческое тело. Мы сбились с правильного пути в самом его начале. Я не выходил отсюда уже двадцать лет, три месяца и три дня. Не знаю, кто из клана еще жив, ведь технология оказалась несовершенной, органы понемногу выходят из строя. Если кто-то и остался, он не придет сюда. Ключ есть только у меня. Они не станут изготавливать новый. Без эмоций они не пойдут наперекор мне, своему главе. Борах обречен вечно оставаться узником боли и гигантского тела. Если кто-то найдет эти записи, он волен уничтожить Бораха. Снизу есть рубильник. Если опустить его, то можно будет перегрузить тело Бораха предельной ярью, отчего сущность внутри развоплотится. Прощай, клан. Прощай, родина.
— Не думаю, что ты совсем лишился эмоций, Да Гуй, — прошептал Ливий. В последних словах главы Фра Ост он услышал сожаление, которое не способна испытывать бездушная машина.
— Должен ли я отключить его? — спросил сам себя Ливий, уже заранее зная ответ. Должен. Он увидел и услышал слишком много. Никто, кроме Ливия, не мог поставить точку в этой старой и темной истории.
В углу действительно лежал сам Да Гуй. Ливий перевернул механическое тело главы Фра Ост и бегло изучил его. Из строя Да Гуй вышел лет пятьдесят назад. Видимо, глава Фра Ост не погружался в сон, а продолжал думать и работать до самого конца.
В комнате было много книг, вот только Ливий уже знал все, что в них написано. Что-то он выучил еще в Сильнаре, а что-то изучил в архиве Фра Ост. Может, клан с Востока и смог здорово продвинуться в магомеханике, но и Централ не стоял на месте.
Приборы на магомеханическом столе Ливия тоже не впечатлили. Зато под столом нашелся ящик с двумя папками в нем.
Ливий доставал из папок металлические пластины и разглядывал их. В одной папке покоились чертежи Бораха. Фра Ост смогли создать нечто впечатляющее, они применили много хороших технических решений — для своего времени, конечно. Рассматривая чертежи, Ливий понимал, что, например, Сильнар тоже смог бы построить Бораха. Правда, пришлось бы приложить массу усилий и использовать прорву ресурсов. А, самое главное, пришлось бы прибегнуть к демонической энергии, которой во Фра Ост совсем не чурались. На такое в Сильнаре точно не пошли бы, зато Ливий знал как минимум одну группировку, способную с большим удовольствием воплотить такой проект.
Во второй папке лежало описание ритуала: «Схождение по небесной лестнице». Да Гуй записал то, что услышал на Востоке, а также добавил информацию от себя — эксперимент Фра Ост принес немало теоретических знаний.
Ливий прочитал все. Чтобы изучить обе папки, пришлось потратить три часа. Особенно тяжело далась папка с «Снисхождением». Слишком неправильным был этот ритуал, Волк понимал, что подобные знания не должны существовать в этом мире. Но Ливий был исследователем. Он изучал то, что попадалось ему в руки. Даже из ужасного эксперимента можно извлечь что-то нормальное и полезное, поэтому Ливий выгравировал «Снисхождение» на зеркале разума.