«Такая искренняя… Такая настоящая… Что ты нашла в этом самовлюбленном дураке? Он даже улыбнуться по-человечески себе не позволяет. Наверное, боится, что от этого пострадает его герцогское нутро. И уж точно этот сухарь неспособен на сумасшедшие порывы. Особенно на такие, на которые способна ты… Отдать свой магический дар даже не ради любви, а ради шанса на нее! Сможет ли он когда-нибудь оценить это? Будешь ли ты с ним счастлива?»
Безмолвный вопрос повис в воздухе, и Стефан незаметно покосился на спутницу. И мгновенно нашел ответ. Нет. Не будет. Даже если вся эта дикая афера увенчается успехом, Лечовски не сможет сделать ее счастливой. Такие люди по-настоящему ценят только себя, а все остальное воспринимают как дополнение к себе любимому.
«И станешь ты, Шарлотта, очередной семейной ценностью. Где-то посередине между скаковым иноходцем и любимым шейным платком. Предмет гордости и зависти окружающих, но все-таки не более чем предмет».
– Ты сегодня удивительно молчалив, Стефан, – сбила его с минорной ноты девушка. – Признавайся, о чем задумался? Надеюсь, планируешь новый урок?
– Разумеется, – пожал плечами Эдгертон, мастерски скрывая досаду за светской улыбкой. – А еще о том, что надо бы отправить цветы Оливии, поблагодарить.
– Оливию? – опешила Шарлотта и даже остановилась на мгновенье. – За что?
– Ну как же? – усмехнулся Стефан. – Оглянись вокруг. Парк в нашем полном распоряжении. Никто не бродит вокруг, не бросает завистливые и любопытные взгляды, не подслушивает, в конце концов. Если бы не ее мигрень, это благословенное время ты провела бы в постели…
– …Просматривая бесполезные сны, а не внимая твоим обольстительным премудростям, – со смехом продолжила девушка. – Верно. Куда лучше усвоить очередной урок и приблизить счастливую жизнь еще немного.
«Не будешь ты с ним счастлива, Шарлотта, – раздраженно огрызнулся Стефан про себя. – Впрочем, это совершенно не мое дело. Договор есть договор. Хочешь заполучить этого болвана? Пожалуйста. Я сделаю для этого все от меня зависящее. А уж потом сама разбирайся с последствиями!»
И все же, несмотря на сердитые мысли, Эдгертон не желал девушке такой судьбы. Он успел узнать Шарлотту достаточно, чтобы понимать, что, как бы ни разочаровала ее семейная жизнь, искать утешения на стороне она не станет, а значит, так и останется несчастной.
«Это не мое дело», – напомнил себе Стефан и решительно развернулся в обратном направлении, увлекая спутницу следом.
– Что? Куда мы?
– На очередной урок, разумеется. Будешь учиться вести себя за столом.
– Я умею вести себя за столом! – вспыхнула девушка.
– Так не в том же смысле. – Эдгертон с трудом подавил смех. – Охотно верю, что ты не чавкаешь и не ковыряешь вилкой в зубах…
– Еще чего не хватало!
– Но как обстоит дело с застольной беседой? Что, если Лечовски пригласит тебя не на прием, а на обед? Будешь молчать, уткнувшись в тарелку?
– Это лучше, чем болтать, оглушая окружающих, – проворчала Шарлотта, припомнив недавнее выступление Оливии.
– Лучше, – усмехнулся Стефан, видимо, вспомнив о том же. – Но еще лучше вести спокойную светскую беседу, не мешая соседям, но и не сливаясь с сервировкой. Поэтому я приглашаю тебя на обед.
– Куда?
– К себе домой, конечно.
* * *
Обед так обед, тоже нужное дело. Шарлотта и так собиралась перекусить в каком-нибудь приличном заведении.
Дома ее никто не ждал. У дядюшки она отпросилась на весь день. Оливия если и поджидала племянницу, то только ради того, чтобы вывалить ей на голову очередную порцию беспочвенных придирок. Без этого Шарлотта предпочла бы обойтись.
Эдгертон усадил девушку в наемный экипаж и всю дорогу болтал о пустяках. Впрочем, осмотрительность тоже была ему не чужда – коляска остановилась у черного хода, там, куда не выходили окна титулованных постояльцев доходного дома. Шарлотта была ему благодарна. Не то чтобы она опасалась за репутацию, но лишние сплетни – это всегда плохо, и, проскользнув в просторную прихожую, девушка тихо шепнула: