– Не любите меня? – Герцог склонил голову набок, рассматривая Шарлотту куда внимательнее, чем во время своих странных признаний.
– Ваша светлость, я теряюсь. Мои чувства слишком противоречивы, чтобы… – Девушка смешалась, запутавшись в собственных желаниях. С одной стороны стояла уверенность, что герцог Лечовски – самый прекрасный кавалер империи, и она влюблена в него настолько, насколько вообще возможно. С другой – маячили отвратительный поцелуй и осознание, что даже в обществе признанного сердцееда Эдгертона она чувствовала себя куда комфортнее и лучше.
– Не любите, значит? – чуть повысив голос, повторил герцог, выслушав ее лепет. И теперь его тон явно отдавал десятками поколений привыкших повелевать предков.
– Нет, ваша светлость, – выдохнула девушка, опуская полный стыда и раскаяния взгляд. – Не люблю.
– Ну и прекрасно! – холодно усмехнулся мужчина.
Шарлотта ошарашенно подняла голову, взглянув ему прямо в лицо. Такого ответа она явно не ожидала.
– Поймите, ваша светлость, я не уверена в своих чувствах. Еще недавно мне казалось, что я люблю вас. Но сейчас понимаю, что все происходит слишком быстро, и меня это пугает. Может быть, потом, когда мы узнаем друг друга лучше, я обрету больше уверенности…
– В этом нет необходимости, – спокойно прервал ее Лечовски и вдруг добавил: – А кого-нибудь другого?
– Простите?
– Кого-нибудь другого вы любите?
– Не думаю, что должна отвечать на такой вопрос, – отрезала Шарлотта, смелый и прямой характер которой уже начинал брать верх над смятением.
– Значит, не любите. Что ж… – Герцог задумчиво огладил подбородок, словно потянул за несуществующую козлиную бородку. – Все складывается даже лучше, чем я рассчитывал.
– Вы рассчитывали?
– Разумеется. – Мужчина откинулся на спинку скамьи и, положив локоть на подлокотник, щелчком взбил смявшуюся кружевную манжету. – Такие люди, как я, не могут себе позволить поддаваться порывам. Даже в любви, хоть мы ей тоже подвержены.
– Ваша светлость, я…
– Вы. Именно вы можете мне помочь, хотя и не любите меня. Особенно потому, что не любите.
– Простите, но я вас не понимаю, – проговорила девушка и встала. – Уже поздно. Думаю, мне пора…
– Сядьте, – приказал герцог, перебив ее на полуслове. – Я еще не закончил.
От неожиданности Шарлотта покорно плюхнулась обратно на скамью, хотя мужчина не тронул ее и пальцем.
– Скажите, госпожа Фанталь, вы верите в любовь с первого взгляда?
– Д-да, наверное… – Очередной резкий поворот разговора снова заставил девушку растеряться. Она не понимала, чего ждать в следующую секунду, и уже основательно жалела, что вообще пришла сегодня в парк. Герцога Лечовски гораздо удобнее было любить на расстоянии.
– А я не верил. До поры до времени. Однако, как я уже говорил, людям моего круга непозволительны сумасшедшие порывы. Мы всегда должны быть выше всяких… – Он повращал кистью, силясь подобрать подходящее слово. – Всяких скандальных ситуаций. Но и сердцу не прикажешь, оно требует своего, настойчиво и бездумно. Игра взглядов и слов, мимолетные прикосновения в танце и легкий флирт, ни звуком, ни вздохом не выходящий за рамки приличий. Вот и все, что мне дозволено обществом. Но я хочу большего! И если правила приличий не позволяют мне это большее взять честно, то я готов это… украсть.
– Простите, ваша светлость, но я до сих пор не понимаю, при чем тут я, – зябко повела плечами Шарлотта. Поначалу, разгоряченная противоречивыми мыслями и чувствами, она не замечала вечерней прохлады. Но сейчас влажный туман с озера пробирался под слишком легкое платье и холодил кожу, заставляя то и дело ежиться в тщетной попытке согреться.
– Вы? Вы поможете мне получить желаемое. Предлагаю сделку, госпожа Фанталь.
Слово «сделка» внезапно напомнило Шарлотте о Стефане и об их первой встрече в саду. Словно наяву девушка снова услышала собственный голос: «Я бы хотела предложить сделку». И насмешливый ответ Эдгертона: «Какую сделку?» Тогда он порекомендовал ей изложить свое дело в письменном виде и прислать по почте. Причем таким тоном, что и глупцу стало бы понятно, куда отправится эта записка, вздумай Шарлотта и в самом деле написать. Стефан был насмешлив, даже груб, хоть и ни разу не вышел за рамки приличий и злил ее до безумия. Но самое главное, он был искренен во всем. В своем нежелании общаться, в своем раздражении, а позже в стремлении ей помочь. И именно этой искренности она совершенно не чувствовала в герцоге.