– О, Шарлотта… – Эдгертон прикусил губу. – Это отвратительно! Он действительно слепой болван. Как можно было променять такую, как ты, на это…
Мужчина кивнул в ту сторону, куда ушли бывшие супруги Матсус.
– Мне это безразлично, – покачала головой девушка. – Герцог Лечовски волен любить кого угодно. Он не мог меня на кого-то променять уже хотя бы потому, что я ему не принадлежу. Вся эта любовь была лишь наивным самообманом. Я поняла это даже раньше, чем он показал свое истинное лицо.
– Тогда почему ты плачешь? – Стефан осторожно большим пальцем стер слезинку, неожиданно скатившуюся по щеке против воли хозяйки.
– Может быть, потому, что меня печалит не выбор герцога Лечовски, а безразличие кого-то другого? – прошептала девушка и попыталась отвернуться.
Но Эдгертон не позволил. Осененный догадкой, но не смея в нее поверить, он заглянул девушке в глаза:
– Тебя печалит… мое безразличие?
Шарлотта не ответила, лишь мучительно покраснела, и этого хватило.
– Но мой выбор – это ты, Шарлотта, – мягко сказал Стефан.
– Я? – Яркие зеленые глаза, искристые от непролившихся слез, взглянули недоверчиво. – Уверен? Или вновь просто красивые слова?
– Только ты.
– А как же…
– Только не говори опять про Оливию!
– Кроме Оливии есть и другие… Много…
– Никого нет. Мне никто не нужен, кроме тебя, Шарлотта.
– И когда ты говорил о женщине, которая может заменить весь мир, то…
– То я говорил о тебе.
– Но ты… Ты ничего не сказал, даже не намекнул… Почему?
– А что я должен был сказать? Ты же любила герцога, хотела за него замуж.
– А ты любил Оливию, – несмело улыбнулась девушка.
– Ничего подобного! – демонстративно передернулся Стефан и уже куда мягче продолжил: – Я вообще никого не любил. Все эти приключения ничего не значили для меня. Только рядом с тобой я понял, что такое любовь. Ощутил это странное чувство, когда счастье любимой куда дороже своего собственного. А раз твое счастье в герцоге, то так тому и быть. Я готов был потерять тебя, лишь бы ты была счастлива, понимаешь?
– Но меня не надо терять, чтобы я была счастлива. Совсем наоборот, – отозвалась Шарлотта.
– А я больше не позволю тебе потеряться, – усмехнулся Стефан. – Каким надо быть болваном, чтобы потерять лучшую девушку в мире?
За последние полчаса он успел побывать в бездне отчаяния и воспарить к небесам, и все, чего желал сейчас – поверить в реальность происходящего.
Стефан мягко привлек девушку к себе, целуя в висок.
– Ты отдала мне свой первый поцелуй, – проговорил он, на мгновенье отстранившись. – Второй я возьму сам. И все последующие тоже. Никогда тебя не отпущу!
Шарлотта вспомнила свой отвратительный второй поцелуй, но благоразумно решила промолчать: «Такая гадость не может быть поцелуем. Значит, считать его не стоит».
А мгновенье спустя все отвлеченные размышления вымыло из ее головки мощным потоком блаженства – ее губы встретились с губами Стефана, и целый мир вместе со всеми его неприятностями перестал существовать.
– Так-так… – Густой бас полковника Матсуса раздался как гром среди ясного неба. – И что тут происходит?
Шарлотта испуганно попыталась отскочить, но крепкая рука Эдгертона на талии заставила ее остаться на месте.
– Молодой человек! – Дядюшка, подарив залившейся краской племяннице неодобрительный взгляд, посмотрел на Стефана. – Я вам, конечно, очень благодарен, но это не значит, что вы можете позволять себе такие вольности.
– Я с самыми честными намерениями! – вскинулся тот. Но Шарлотта заметила, как на его щеках тоже расцвел румянец. Почему-то это ее приободрило, и она слегка расслабилась.
Дядюшка, тоже отметив порозовевшие щеки Эдгертона, хмыкнул и, подкрутив ус, заговорил уже мягче:
– Честные намерения – это хорошо. Но все равно не стоит так себя вести до свадьбы. Тем более я что-то не припомню, чтобы вы официально просили у меня руки Шарлотты.
– Прошу сейчас. – Стефан расправил плечи, глядя пожилому вояке прямо в глаза. – Или, если хотите, приеду с официальным визитом завтра. – Тут он неожиданно вздрогнул и с тенью неуверенности обернулся к Шарлотте. – Ты же выйдешь за меня?
– А ты уверен, что тебе нужна именно я? Когда-то ты считал, что мне нечего тебе предложить, – едва заметно улыбнувшись, спросила та.