Не отличалась Розалинд и приятным характером. Она обладала выдающимся умом, но ей не хватало той мудрости, которую порой создают душевная доброта и сострадательность. Все знавшие ее говорят, что она совершенно не выносила дураков. Трагедией и для нее, и для Мориса Уилкинса стало то, что она не считала его особо умным.
Мы спрашивали Фрэнсиса Крика, Джеймса Уотсона и Реймонда Гослинга, почему уже весной 1951 года Франклин так невзлюбила Уилкинса. Сам же он до сих пор размышляет над причиной их взаимной нетерпимости. Сейчас Уилкинс работает над автобиографией — может, там он даст ответ на этот вопрос. Ни Крик, ни Уотсон не смогли прояснить нам причину этого конфликта. В «Двойной спирали» Уотсон рассказывает, что неоднократно чувствовал пренебрежительное и злобное отношение со стороны Франклин, но и сам он выражает на страницах книги такое презрение к Розалинд, что ему даже посоветовали написать позже своего рода эпилог, что он и сделал: Уотсон там приносит извинения за скверное отношение к этой обреченной, но невероятно талантливой женщине.
Мы пришли к выводу, что самую ценную информацию о конфликте между Франклин и Уилкинсом можно получить от Гослинга, может быть, потому, что на его долю выпала нелегкая задача работать бок о бок с Франклин, оставаясь при этом в дружеских отношениях с Уилкинсом. Сия задача оказалась Гослингу по силам — что, впрочем, не может удивить никого, кто знаком с этим искренним, обаятельным человеком. Он относился с симпатией к обоим противникам.
Гослинг совершенно уверен в одном: даже будь Франклин мужчиной, избежать конфликта не удалось бы.
— Они сразу не поладили друг с другом. В то время чувства Мориса были очень обострены, а Розалинд часто критиковала его, и в ее тоне слышался сарказм. Она часто бывала совершенно безапелляционной. Думаю, Морис тогда считал, что женщины, даже общаясь с равными себе, не говоря уж о начальстве, должны вести себя более деликатно, более уважительно. А Розалинд, говоря с ним и просто слушая его, не находила возможным проявить ни одно из этих качеств.
— Но вам самому не казалось, что с ней сложно общаться? — спросили мы.
— Вовсе нет. Но, знаете ли, я был простым студентом-дипломником, изо всех сил старавшимся получить степень.
— А вы когда-нибудь испытывали к ней чувство жалости?
— О нет, с чего бы это?
Мы не стали задавать новых вопросов, потому что Гослинг вдруг воскликнул:
— Я вспомнил о Розалинд кое-что, чему раньше не придавал значения. А ведь это могло сыграть определенную роль в том, что у нее развился рак яичников.
— Что вы имеете в виду? — спросили мы.
— Я помню, как она рассказала мне, что, когда работала в Париже, ее неоднократно просили прерывать работу на несколько недель из-за того, что, по показаниям ее личного датчика, она получила слишком большую дозу радиации. Она рассказывала мне об этом со смехом, ее забавляло, что ее наставники придавали такое значение тому, что сама она считала пустяком.
— Но, работая с рентгеновским аппаратом в вашей лаборатории, она пользовалась средствами защиты? — поинтересовались мы.
— Нет, она и в Королевском колледже никак не защищалась. Понимаете, у нее была сильная клаустрофобия. Во время бомбежек она даже отказывалась спускаться в убежище. Но я не врач, а потому это я должен спросить у вас, могло ли рентгеновское облучение стать причиной рака яичников, ведь, когда она заболела, ей было всего тридцать пять лет.
— Вполне вероятно, что облучение сыграло свою роль, — сказали мы.
Открытый конфликт между Франклин и Уилкинсом начался весной 1951 года, сразу после того, как Уилкинс провел в Кембридже семинар, на котором рассказал о том, как они с Гослингом изучают ДНК с применением рентгеновской дифракции. Прослушав его доклад, Розалинд пришла в ярость. Она подошла к Уилкинсу и в резких, бескомпромиссных выражениях заявила, что рентгеновским исследованием ДНК занимается она и ассистирующий ей студент, Гослинг, а вовсе не он. Она приказала ему вернуться к изучению ДНК под ультрафиолетовым микроскопом.
Услышав этот категорический приказ, исходивший от новоиспеченной научной сотрудницы, которая, как он полагал, пришла, чтобы помогать ему или по крайней мере сотрудничать с ним, Уилкинс, по его собственным словам, просто оторопел; ведь он был не только старше Франклин по возрасту, но и занимал пост заместителя директора всего отдела биофизики.