— Прошу вас, садитесь, — леди Викерс похлопала по диванчику рядом с собой. — Когда вы стоите, я чувствую себя никудышной хозяйкой.
— Нет! — воскликнула Аннабель, не задумываясь о последствиях.
— Нет? — переспросила бабушка.
— Мы должны прогуляться, — поспешно объявила Аннабель.
— Должны? — повторил мистер Грей. — О, ну да, всенепременно должны!
— Без сомнения, — подтвердила леди Оливия.
— Стоит отличная погода, — добавила Аннабель.
— И все увидят нас вместе и поймут, что я за вами ухаживаю, — закончил мистер Грей. Он проворно подхватил Аннабель под руку и провозгласил: — Вперед!
Они поспешно покинули комнату и молчали, пока не вышли на крыльцо. Тогда мистер Грей повернулся к ней и с чувством произнес:
— Спасибо вам.
— Не стоит благодарности, — ответила Аннабель, ступая на мостовую. Потом обернулась и добавила: — Цель моей жизни — спасать джентльменов, попавших в беду.
Глава 14
Не успел Себастьян найти достойный ответ, как парадная дверь особняка Викерсов распахнулась и на улицу выпорхнула леди Оливия. Он встретил ее, недоуменно приподняв одну бровь.
— Я буду вашей дуэньей, — объяснила она.
Едва он начал искать достойный ответна это, как она добавила:
— У горничной мисс Уинслоу сегодня выходной, так что либо пойду я, либо леди Викерс.
— Мы просто счастливы, что ты решила нас сопровождать, — твердо сказал он.
— Что произошло? — спросила Оливия, ступая на мостовую.
Себастьян посмотрел на мисс Уинслоу. Мисс Уинслоу необычайно внимательно разглядывала дерево напротив.
— Мне не хотелось бы это обсуждать, — обернулся он к Оливии. — Тема слишком болезненная.
Ему показалось, что мисс Уинслоу хмыкнула. Чувством юмора она не обижена.
— Ладно, — сказала Оливия, успокаивающе взмахнув рукой. — Идите вперед. А я поплетусь сзади и стану дуэнитьизо всех сил.
— А есть такое слово? — он просто не мог не спросить. После того случая с «перспективой» она не имела права на лексические ошибки.
— Если и нет, его стоит выдумать, — объявила Оливия.
Себастьян немедленно нашел невероятное количество достойных ответов, но к сожалению, все они требовали разоблачения его тайны. Однако он просто физически не мог позволить себе оставить это высказывание Оливии вовсе уж безнаказанным. Он обернулся к мисс Уинслоу.
— Это ее первый опыт.
— Ее первый?.. — мисс Уинслоу с восхитительным недоумением обернулась к Оливии.
— В качестве дуэньи, — пояснил он, беря Аннабель под руку. — Она будет пытаться произвести на вас впечатление.
— Я все слышала.
— Я и не сомневался, — кивнул он. Потом наклонился ближе к мисс Уинслоу и прошептал ей на ухо: — Нам придется приложить массу усилий, чтобы от нее избавиться.
— Себастьян!
— Сдай назад, Оливия, — крикнул он. — Отойди подальше!
— Это как-то неправильно, — произнесла мисс Уинслоу.
Она очаровательно надула губки, и Себастьян поймал себя на том, что перебирает в уме способы превратить эту недовольную гримаску во что-нибудь хоть чуточку более соблазнительное. Или соблазненное.
— М-м-м-м? — протянул он.
— Она ведь не какая-нибудь престарелая тетушка, — пояснила Аннабель и позвала: — Леди Оливия, пожалуйста! Вы должны идти рядом с нами.
— Почему-то я уверена, что Себастьяну этого совершенно не хочется, — ответила Оливия, едва не вприпрыжку поравнявшись с ними. — Не волнуйся, Себ, леди Викерс одолжила мне свою газету. Я найду себе чистенькую скамеечку, усядусь, а вы можете слоняться, где хотите.
Она протянула газету, явно надеясь, что Себастьян ее понесет. Он не возражал. Он никогда не возражал женщинам, разве что в самых крайних случаях.
Они догуляли до парка, беседуя обо всем и ни о чем, и Оливия, как и обещала, немедленно отыскала себе скамейку и принялась усиленно не замечать своих спутников. Или по крайней мере, неимоверно талантливо изображать, что не замечает.
— Сделаем круг? — спросил Себ у мисс Уинслоу. — Мы можем представить себе, что находимся в необычайно просторной гостиной, и обойти ее по периметру.
— Это было бы чудесно. — Она оглянулась на Оливию. Та читала газету.
— О, не беспокойтесь, она за нами следит.
— Вы так думаете? Она выглядит такой сосредоточенной.
— Моя милая кузина, вне всякого сомнения, способна одновременно читать и шпионить за нами. Наверняка, она еще сможет одновременно рисовать акварель и дирижировать оркестром. — Он слегка поклонился мисс Уинслоу. — Женщины, как я уже понял, способны одновременно, на одном дыхании делать полдюжины дел.
— А мужчины?
— О, мы слишком глупы. Просто чудо, что нам удается говорить и двигаться одновременно.
Она рассмеялась, потом показала на его ноги.
— У вас, похоже, отменно получается.
Он изобразил крайнее удивление.
— Глядите-ка! Мои дела идут все лучше!
Она снова рассмеялась. Очаровательным, грудным смехом. Он улыбнулся ей, поскольку именно так и следовало поступать, когда леди смеется в твоем присутствии. Улыбнулся и на минуту забыл, где находится. Деревья, трава… весь мир куда-то уплыл, осталось только ее лицо, ее улыбка и ее губы, такие полные, такие розовые, так восхитительно изгибающиеся по краям.
В его теле проснулось легкое, пьянящее чувство. Не вожделение, даже не желание — их он узнавал безошибочно. Это чувство было совсем иным. Восторг? Предвкушение? Он не знал. Они всего лишь гуляли по парку. И все же, он не мог избавиться от предчувствия, что скоро случится что-то очень хорошее.
Превосходное ощущение.
— Думаю, мне нравится, когда меня спасают, — произнес он.
Они медленно двигались к Стенхопским воротам. Стояла прекрасная погода, мисс Уинслоу была очаровательна, а Оливия осталась далеко за пределами слышимости.
Чего еще мужчине ждать от летнего дня?
Кроме, разве что, собственно «дня». Себастьян взглянул на небо. На дворе явно до сих пор еще утро.
— Я должна извиниться за бабушку, — произнесла мисс Уинслоу. С большим чувством.
— Ай-ай-ай! Разве вы не знаете, что о таких вещах говорить не принято?
Она вздохнула.
— Правда? Даже извиниться нельзя?
— Ну разумеется, нет. — Он улыбнулся. — Вы должны сделать вид, будто ни о чем не подозреваете, и надеяться, что я тоже вряд ли что заметил.
Ее брови удивленно поползли вверх.
— Не заметили ее руки на своем… э-э…
Он отмахнулся, хотя по правде говоря, наслаждался ее смущением.
— Ничегошеньки не помню!
Мгновение ее лицо ровным счетом ничего не выражало, а потом она покачала головой.
— Лондонский свет ставит меня в тупик.
— В здешних обычаях и впрямь нет смысла, — согласился он.
— Взять хотя бы мой случай.
— Знаю. Просто безобразие. Но именно так здесь обстоят дела. Если мы с дядей отвернемся от вас… — тут он внимательно оглядел ее, пытаясь уловить хоть намек на разочарование на ее лице, — …никто другой вас тоже не захочет.
— Нет, это я понимаю, — ответила она. — По-моему, это чудовищная несправедливость…
— Согласен, — вставил он.
— …но я могу это понять. И все равно, мне кажется, о множестве разных нюансов я до сих пор и понятия не имею.
— О, без сомнения. Например, представление, которое мы с вами сейчас устроили здесь в парке. В нем множество моментов, которые необходимо очень достоверно сыграть…
— Не понимаю.
Он слегка повернулся, чтобы взглянуть ей в лицо.
— Все дело в том, как именно я на вас смотрю.
— Прошу прощения?
Он улыбнулся и с обожанием уставился ей в лицо.
— Вот так примерно это делается, — пробормотал он.
Она на мгновение перестала дышать.
Как здорово, что он может привести ее в такое состояние! Почти так же здорово, как уверенность, что она затаила дыхание. Господи, как же прекрасно, что он так понимает женщин!