— Никогда не умела как следует врать.
Он прыснул.
Она отпила еще глоток из бокала и снова поставила его. Но не отпустила. Сидела и барабанила пальцами по стеклу. Непоседливая она девушка, его Аннабель.
Непонятно почему, но Себу это нравилось. Сам он совсем не такой. Ему всегда легко удавалось сохранять совершеннейшую неподвижность. Наверное, именно поэтому из него и получился отменный снайпер. На войне, в засаде, иногда приходилось часами просиживать неподвижно в ожидании подходящего мгновения, чтобы спустить курок.
— Я просто хочу, чтобы вы знали… — начала Аннабель.
Он ждал. Слова явно давались ей нелегко.
— Я просто хочу, чтобы вы знали, — снова произнесла она так, словно изо всех сил пыталась собрать смелость в кулак, — …что я понимаю, к вам это не имеет никакого отношения. И я вовсе не жду…
Себастьян покачал головой, пытаясь избавить ее от необходимости говорить на эту тему.
— Тс-с-с. Тихо. Вы не должны ничего говорить.
— Но леди Оливия…
— Временами вмешивается не в свое дело, — перебил он. — Давайте-ка пока вообразим, что… — тут он на секунду задумался. — Это книжка Горли?
Аннабель моргнула и опустила глаза. Кажется, она совершенно забыла о книге на своих коленях.
— Ах да! Леди Оливия дала мне ее почитать.
Он протянул руку.
— И которую же она вам дала?
— Э-э-э-э… — Аннабель бросила взгляд на название. — «Мисс Сейнсбури и загадочный полковник». — И протянула книгу Себастьяну. — Думаю, вы ее уже читали.
— Разумеется. — Себ открыл книгу на первой странице. «Неверный свет зари», — пронеслось у него в голове. Он ясно помнил, как писал эти слова. Нет, не так. Он помнил, как их подумал. Он ведь тогда обдумал все вступление целиком, прежде чем записать его. Проговаривал и переделывал его множество раз, пока не получилось то, что хотелось.
Поворотный момент в его жизни. Интересно, у каждого ли в жизни есть поворотный момент? Мгновение, явно делящее жизнь на «до» и «после»? То утро стало для него именно таким. Сперва ночь в его спальне. Она ничем не отличалась от предыдущей и от той, что шла перед ней. Он не мог уснуть. В этом не было ничего необычного.
Но по какой-то причине… по какой-то необъяснимой, странной причине, он начал думать о книгах.
А потом взял в руки перо.
И вот теперь он в своем «после».
Себастьян посмотрел на Аннабель.
И отвел взгляд. Ему не хотелось думать о том, каким же станет ее «после».
— Хотите, я вам почитаю? — спросил он неестественно громко. Ему просто-таки необходимо сделать хоть что-нибудь, чтобы изменить ход своих мыслей… Кроме того, чтение может ее отвлечь.
— Ладно, — сказала Аннабель, неуверенно улыбнувшись. — Леди Оливия упоминала, что вы великолепный чтец.
Быть не может, чтобы Оливия так сказала!
— Нет, правда? Она так и сказала?
— Ну, не совсем так. Но точно упомянула, что вы заставили рыдать горничных.
— В хорошем смысле, — заверил он.
Она хихикнула. Себастьян почувствовал себя до нелепости счастливым.
— Ну так вот, — начал он. — Глава первая. — Тут он откашлялся и приступил к чтению: — «Неверный свет зари сочился сквозь оконное стекло, а мисс Энн Сейнсбури, свернувшись под своим тощим одеялом, размышляла, как это часто бывало в ее жизни, откуда ей взять денег на еду».
— Так и вижу эту картину, — заметила Аннабель.
Он поднял глаза от страницы:
— В самом деле?
Она кивнула.
— Раньше я рано вставала. Пока не приехала в Лондон. Утром — совсем другой свет. Более… плоский, что ли. И какой-то золотистый. Я всегда считала… — Она внезапно замолчала и склонила голову набок. Задумчиво нахмурила брови. Совершенно очаровательное выражение! Себастьяну показалось, что стоит ему чуть-чуть постараться, и он увидит ее мысли.
— Но вы-то ведь знаете, что я имею в виду, — вдруг сказала она.
— Я?
Она выпрямилась, глаза загорелись от нахлынувших воспоминаний.
— Вы об этом говорили. Когда мы встретились на балу у Троубриджей.
— На пустоши, — кивнул он. Теперь это казалось неимоверно далеким, прекрасным видением.
— Да. Вы говорили тогда об утреннем свете. Вы сказали, что… — Она замолчала и отчаянно покраснела. — Впрочем, не имеет значения.
— По правде говоря, теперь мне ужасно хочется узнать, что же я тогда сказал.
— О! — Она быстро помотала головой. — Нет.
— Аннабе-эль, — произнес он, намеренно растягивая ее имя и с удовольствием вслушиваясь в его музыку.
— Вы сказали, что вам хотелось бы в нем искупаться, — быстро и испуганно проговорила она, словно стараясь поскорее освободиться от собственных слов.
— Неужели? — Странно. Он ничего такого не помнит. Иногда он слишком глубоко задумывается. Но стиль действительно его.
Аннабель кивнула.
— Хм… Пожалуй, я бы не возражал. — Тут он слегка склонил голову в ее сторону, что часто делал перед тем, как изречь очередное «bon mot». — Однако я бы тогда настаивал на некотором уединении.
— Без сомнения.
— Хотя… возможно, не слишком строгом, — пробормотал он.
— Прекратите. — Но Аннабель вовсе не выглядела оскорбленной. Ни в коем случае.
Он бросил на нее быстрый взгляд. Ей казалось, что он на нее не смотрит. И она слегка улыбалась своим мыслям. Себастьян подумал, какая же она сильная и мужественная. Как прямо держит спину, даже в беде.
Тут Себастьян остановился. О чем, черт возьми, он думает? Она всего лишь не возмутилась его рискованным замечанием. До беды в этой ситуации куда как далеко!
Необходимо быть бдительным, а не то он вообразит себе об Аннабель такое, чего на самом деле и в помине нет. Именно так он и поступает едва ли не каждую ночь, когда оказывается в своей комнате наедине с пером и бумагой. И создает героев. Стоит отпустить воображение на волю, и Аннабель превратится прямо-таки в идеальную женщину.
А это несправедливо по отношению к ним обоим.
Он снова откашлялся и кивнул на книжку.
— Мне продолжать?
— О, прошу вас.
— «Она опустила глаза на своего верного колли…»
— У меня тоже есть собака, — вдруг перебила Аннабель.
Себастьян удивился. Не тому, что у Аннабель есть собака. По всему было видно, что эта девушка их любит — собак, разумеется. Просто он не ожидал, что его снова прервут так быстро.
— Правда?
— Грейхаунд.
— Он участвует в бегах?
Аннабель покачала головой.
— Его зовут Мышь.
— А вы жестокая девушка, мисс Уинслоу.
— Боюсь, кличка ему подходит.
— Полагаю, он не стал победителем в соревновании «Уинслоу, пытающихся перегнать индюка».
Аннабель прыснула.
— Нет.
— Вы сказали, что сами пришли третьей, — напомнил он ей.
— Как правило, наши соревнования проводятся исключительно среди представителей рода человеческого. У меня имеется парочка необычайно резвых братьев.
Он снова взялся за книгу.
— Мне продолжать?
— Я скучаю по своему псу, — вздохнула Аннабель.
Продолжать явно не стоит.
— Э… а у вашего дедушки есть собаки? — спросил Себастьян.
— Нет. Только Луизина смешная псина.
Себастьян припомнил виденную им в парке колбаску на ножках.
— Да, упитанный экземпляр.
Аннабель тихонько фыркнула.
— Кто дает собаке кличку «Фредерик»?
— А? — Да она скачет от одной темы к другой не хуже воробушка!
Аннабель слегка выпрямилась.
— Луиза назвала своего пса Фредериком. Вам не кажется, что это просто смешно?
— Вообще-то нет, — признался Себастьян.
— У меня брата так зовут.
Себастьян не представлял себе, зачем Аннабель все это рассказывает, но казалось, беседа отвлекает ее от неприятных мыслей, поэтому он охотно поддержал разговор.
— А ваш Фредерик случайно не один из тех самых резвых братьев?
— Так и есть. А еще его избрали «Уинслоу, который вероятнее других не станет викарием». — Тут она ткнула себя пальцем в грудь: — Я, несомненно, побила бы его в этом состязании, если бы из него не исключили всех девочек.