— Эдвард!!!
— …глаза, — Эдвард насмешливо улыбался.
Себ некоторое время сверлил родственника сердитым взглядом. Потом скрестил на груди руки и уставился в окно. Потом перестал скрещивать руки, снова смерил Эдварда сердитым взглядом и треснул.
— За что?!
— За все неподобающие замечания, о которых ты думал.
Эдвард расхохотался. И на этот раз Себастьян был точно уверен, что «щенок» смеется не с ним, а над ним.
— Должен заметить, что это довольно забавно — проговорил Эдвард. — Ты влюбился как раз в ту девушку, на которой задумал жениться твой дядя.
Себастьян поерзал на сиденье.
— Я вовсе не влюбился.
— Нет, конечно, — насмешливо ответил Эдвард. — Ты просто хочешь на ней жениться.
— Тебе Оливия рассказала? — Черт побери, он же просил Оливию молчать!
— Она ничего не говорила, — усмехнулся Эдвард. — Ты сам только что признался.
— Щенок, — процедил Себ.
— Думаешь, она скажет «да»?
— А почему бы ей не сказать «да»?
— Ты не пойми меня неправильно, будь я женщиной, я не мечтал бы об ином муже…
— Думаю, я выражу мнение всех мужчин в мире, сказав: «какое счастье, что ты не она».
Эдвард состроил оскорбленную мину, но на самом деле не обиделся.
— Ньюбури может сделать из нее графиню, — напомнил он.
— Я, возможно, тоже, — пробормотал Себ.
— А мне казалось, тебя не волнует графский титул.
— Не волнует. — И это была чистая правда. До сегодняшнего дня уж точно. — Не для себя, в любом случае.
Эдвард пожал плечами и слегка склонил голову в сторону. Что-то в этом движении показалось Себастьяну смутно знакомым. Но он не мог вспомнить, что именно.
Пока не понял, что сам так выглядит, когда смотрится в зеркало.
— Она ненавидит Ньюбури, — резко бросил он.
Эдвард зевнул.
— Она не первая женщина, вынужденная выйти замуж за того, кого ненавидит.
— Он старше ее втрое.
— И снова она не первая.
Себ раздраженно воздел руки к небу.
— Зачем ты мне все это рассказываешь?
Эдвард внезапно посерьезнел.
— Всего лишь верю в пользу подготовки.
— То есть, ты думаешь, она скажет «нет».
— Честно, я понятия не имею. Я никогда не видел вас в одном помещении. Но предпочитаю твое приятное удивление твоему же разбитому сердцу.
— У меня не будет разбитого сердца, — рявкнул Себ. Потому что она не скажет «нет». Аннабель сказала, что в его присутствии не может ясно мыслить. Если он хоть что-то понимает в женщинах, Аннабель хочет сказать ему «да».
Но достаточно ли тут одного желания? Ее бабушка с дедушкой явно не будут в восторге от того, что она предпочтет его Ньюбури. И еще он знает, что она неимоверно озабочена нехваткой денег у своих родственников. Но не собирается же она принести в жертву собственное счастье, чтобы заработать для них несколько монет! Им ведь пока не грозит работный дом. Такого просто не может быть, как-никак ее братья до сих пор в школе. Кроме того, у Себастьяна имеются деньги. Не так много, как у Ньюбури… ну хорошо: неизмеримо меньше, чем у Ньюбури! Но деньги есть. Их вне сомнения хватит на оплату образования ее братьев.
Аннабель, однако, скорее всего об этом не знает. Общество в большинстве своем смотрит на него, как на занятного попрошайку. Даже Гарри считает, что он ежедневно завтракает у него в доме потому, что не может позволить себе купить еду.
Место Себастьяна в обществе обусловлено внешностью и обаянием. Ну и конечно, вероятностью, что дядя умрет, так и не произведя на свет наследника. Однако никто и представить не может, что Себастьян обладает хоть каким-то доходом. И уж точно никто не подозревает, что он зарабатывает солидные суммы, кропая готические новеллы под женским именем.
Как только экипаж выкарабкался из лондонского напряженного движения, Эдвард заснул. И не просыпался, пока они не остановились у входа в Стонкросс, большой особняк в стиле Тюдоров, служащий загородной резиденцией чете Чаллис. Выходя из экипажа, Себ поймал себя на том, что внимательным взглядом оглядывает окрестности.
Ощущение было почти такое же, как если бы он снова оказался на войне: осматриваешь местность, наблюдаешь за игроками. Именно так он тогда и делал. Наблюдал. Он ведь никогда не служил солдатом на передовой. Никогда не вступал в рукопашную, никогда не глядел в глаза врагу. Он всегда находился на расстоянии от основного действа, наблюдал и стрелял издалека.
И никогда не промахивался.
Себастьян обладал двумя качествами, необходимыми отменному снайперу — прекрасной меткостью и бесконечным терпением. Все его выстрелы были идеальны, он никогда не терял голову. Даже в тот раз, когда французский капитан подкрался к Гарри сзади и едва не убил его, Себастьян сохранял совершенную неподвижность. Он ждал, наблюдал и выстрелил, только когда наступил подходящий момент. Гарри так никогда и не узнал, что был на волосок от смерти.
А Себастьяна тогда долго рвало в кустах.
Странно, что он снова чувствует себя как солдат. А может, не так уж и странно. Он воюет с дядей всю свою жизнь.
За завтраком леди Чаллис сообщила Аннабель и Луизе, что большинство гостей, включая лорда Ньюбури, прибудут только вечером. Себастьяна она не упомянула, а Аннабель не спросила. О ее вопросе немедленно доложили бы бабушке, а Аннабель всем сердцем не желала повторять вчерашний разговор.
Стояло дивное летнее утро, и Аннабель с Луизой решили прогуляться к пруду, во многом потому, что никто больше не проявлял интереса к подобной прогулке. У воды Луиза немедленно подобрала с земли камешек и послала его по воде «печь блинчики».
— Как ты это делаешь? — требовательно спросила Аннабель.
— Заставляю камушек прыгать? А ты что, не умеешь?
— Нет. Братья всегда утверждали, что девчонки на это не способны.
— А ты и поверила?
— Конечно, нет. Но я годами пыталась, и у меня так и не вышло доказать им, что они ошибаются. — Аннабель подняла камень и попыталась бросить. Он немедленно пошел ко дну.
Как камень.
Луиза смерила подругу высокомерным, насмешливым взглядом, подняла еще один камешек и пустила его над водой.
— Один… два… три… четыре… пять! — ликовала она, считая прыжки камня. — У меня получалось и шесть!
— Шесть? — Аннабель чувствовала себя полностью раздавленной. — Не может быть!
Луиза пожала плечами и подняла следующий камень.
— Отец в Шотландии обращает на меня ничуть не больше внимания, чем в Лондоне. Разница только в том, что там вместо сезона у меня для развлечения есть озера и камешки. — Тут она нашла подходящую плоскую гальку и подняла с земли. — Для тренировки в моем распоряжении было все время на свете.
— Покажи мне, как ты…
Но камешек Луизы уже скакал по воде.
— Один… два… три… четыре. — Она раздраженно хмыкнула. — Так и знала, что он слишком тяжелый.
Аннабель недоверчиво смотрела, как кузина один за другим запускает три камня, и каждый из них скачет по пять раз.
— Похоже, я тебе завидую, — наконец заявила она.
Луиза засияла.
— Мне?
— По твоему виду никак не скажешь, что ты способна хотя бы поднять один из этих камушков, не то, что заставить их скакать по волнам!
— Эй, эй, Аннабель, — смеясь, укорила Луиза, — давай не будем злобствовать.
Аннабель изобразила, что хмурится.
— Я не умею быстро бегать, — заявила Луиза, — меня не берут на соревнования по стрельбе из лука из страха за жизнь и здоровье остальных участников, и я не способна ни черта выиграть в карты.
— Луиза!
Луиза чертыхнулась. Аннабель не верила своим ушам: чертыхнулась!
— Но камушки, — Луиза послала по волнам еще один голыш, — я умею бросать мастерски.
— Безусловно, — уважительно подтвердила Аннабель. — Ты мне покажешь, как это делается?
— Нет. — Луиза лукаво поглядела на подругу. — Мне нравится уметь хоть что-то лучше тебя.
Аннабель показала кузине язык.
— Так ты говоришь, он у тебя скачет шесть раз?
— Вот именно! — подтвердила Луиза.