Но он не собирался ее целовать. Не сейчас. Она склонила голову набок и смотрела на него… Себастьяну хотелось бы прочесть ее мысли. Ему хотелось узнать ее. Знать ее мысли, надежды и страхи. Знать, о чем она думает ночами, когда лежит без сна, и что ей снится, когда она наконец засыпает.
— Я думаю о войне, — тихо произнес Себастьян. Раньше он никогда никому в этом не признавался.
Она кивнула. Почти незаметно, он едва разглядел этот кивок.
— Наверное, там было ужасно.
— Не всегда. Но то, о чем я думаю ночами… — Он на мгновение закрыл глаза, не в силах избавиться от навязчивого запаха пороха и крови и, самое ужасное, от шума.
Она накрыла ладонью его руку.
— Мне очень жаль.
— Сейчас не так плохо, как раньше.
— Вот и хорошо, — она ободряюще улыбнулась. — А как вы думаете, что изменилось?
— Я… — Но он ничего не сказал. В этом он не мог признаться. Не сейчас. Как он может рассказать Аннабель о своем писательстве, если даже не знает, нравятся ли ей его книги? Его никогда не смущало, что Гарри с Оливией считают его книжки ужасными… ну, не сильно смущало… Но если Аннабель они не понравятся…
Это будет практически невыносимо.
— Думаю, дело только во времени, — сказал он наконец. — Время лечит. Так говорят.
Аннабель снова еле заметно кивнула. Ему нравилось думать, что никто кроме него не различил бы этого кивка. А потом она с любопытством посмотрела на Себастьяна, слегка склонив голову набок.
— Что? — спросил он, глядя на изгиб ее бровей.
— Похоже, у нас с вами глаза одного цвета, — зачарованно произнесла Аннабель.
— Значит, у нас получатся восхитительные сероглазые дети, — вырвалось у него.
Глаза ее словно захлопнулись, она отвела взгляд. Черт. Он вовсе не хотел на нее давить. Не сейчас по крайней мере. Сейчас он был просто счастлив. Бесподобно, бесконечно доволен всем вокруг. Он поделился с кем-то своим секретом, и небо не упало на землю. Удивительно, какое от этого родилось восхитительное чувство.
Нет, «доволен» — не то слово. А вот это уже раздражает. Он всегда и для всего мастерски находит определения, а тут никак не может отыскать подходящего! Он чувствует себя…
Легким.
Невесомым.
Отдохнувшим. И одновременно чувствует себя так, будто ему хочется закрыть глаза, положить голову на подушку рядом с ее головой и заснуть. Он никогда ничего подобного не ощущал.
И вот, пожалуйста, он взял и все испортил! Теперь она смотрит в землю, лицо у нее напряженное, и кажется, с него внезапно сбежали все краски. Вот удивительно, она не изменилась, не побледнела, не покраснела, но кажется какой-то бесцветной.
Бесцветность идет изнутри. Эта мысль разбила ему сердце.
Теперь он совершенно ясно видел, какой будет ее жизнь в качестве дядиной жены. Эта жизнь не сломает Аннабель, лишь медленно высосет из нее жизнь.
Он не может этого позволить. Вот так вот не может, и все.
— Я вчера попросил вас выйти за меня замуж, — сказал он.
Теперь она смотрела в сторону. Не вниз, на ботинки, а в сторону.
У нее все еще нет ответа. Себастьян сам удивился, до какой степени это его ранило. Она ведь даже не отвергла его, всего-то просит еще немного времени.
«Молча просит», — поправил он сам себя. Наверное, точнее будет сказать, что она в принципе избегает говорить на эту тему.
И все же: он сделал ей предложение. Она что, считает, что он раздает их направо и налево? Ему всегда казалось, что когда он наконец соберется предложить женщине руку и сердце, его избранница разразится счастливыми слезами, вне себя от радости и блаженства. С неба спустится радуга, над головами у них закружатся бабочки, и весь мир возьмется за руки и запоет.
Или, по меньшей мере, она скажет «да». Ему всегда казалось, что он не из тех мужчин, которые делают предложения девушкам, способным ответить отказом.
Он встал. Теперь он был слишком напряжен, чтобы сидеть. Все его умиротворение, вся легкость исчезли как дым.
И что ему, черт возьми, теперь делать?
Глава 20
Аннабель наблюдала, как Себастьян идет к воде. Он встал у самой кромки, едва не замочив ботинки, и смотрел на противоположный берег, напряженный и прямой, как палка.
Это было совершенно не похоже на Себастьяна. И так… неправильно!
Себастьян всегда двигался изящно и раскованно. Каждое его движение напоминало танец, в каждой улыбке таилась поэма. Теперешняя его поза была неправильной. Будто это не он.
Когда интересно, она успела узнать его настолько, чтобы по линии спины понять его настроение? И почему от мысли, что она все понимает, что она понимает его, становится так больно?
Через некоторое время (а оно показалось ей нескончаемым) он повернулся и с душераздирающей официальностью произнес:
— Из вашего молчания я могу заключить, что у вас все еще нет для меня ответа.
Она слегка мотнула головой. Еле заметно, едва-едва достаточно, чтобы сказать «нет».
— Это лишает уверенности, — заметил он, — если говорить вашими словами.
— Все так сложно, — пробормотала Аннабель.
Себастьян скрестил на груди руки и изогнул одну бровь. И тут же как будто вернулся, стал самим собой. Напряженность исчезла, сменилась легкостью и уверенностью, а когда он подходил к ней, все его движения снова были полны дерзкой грации, буквально гипнотизировавшей Аннабель.
— Все вовсе не сложно, — ответил он. — Проще и быть не может. Я попросил тебя выйти за меня замуж, ты тоже этого хочешь. Все что нужно сделать, сказать «да».
— Я не говорила…
— Хочешь, — заявил он с невероятно раздражающей самоуверенностью. — Ты и сама знаешь, что хочешь.
Он, конечно же, прав, но Аннабель, сама того не желая, поддалась на провокацию.
— А вы, однако, самоуверены.
Он сделал к ней еще шаг и медленно улыбнулся. Очень соблазнительно.
— А напрасно?
— Моя семья… — прошептала Аннабель.
— Не умрет с голоду. — Себастьян коснулся ее подбородка и нежно приподнял ее лицо. — Я не нищий, Аннабель.
— Нас восемь человек!
Он обдумал услышанное.
— Ну ладно, никто не умрет с голоду, но всем, возможно, придется слегка похудеть.
Аннабель прыснула. Как же она это ненавидит: его способность заставить ее рассмеяться даже в такой момент! Нет, как же она это любит! Нет, как же она любит его!
О, Господи!
Аннабель даже отшатнулась.
— В чем дело? — спросил Себастьян.
Аннабель помотала головой.
— Скажи мне, — настаивал он, беря ее за руку и притягивая к себе. — Только что что-то случилось. Я видел по твоим глазам.
— Нет, мистер…
— Себастьян, — напомнил он, касаясь губами ее лба.
— Себастьян, — хрипло выдавила она. Ей сложно было говорить, ощущая его так близко. И думать тоже сложно.
Его губы переместились Аннабель на висок. Нежные, мягкие губы.
— Я знаю, как заставить тебя заговорить, — прошептал он.
— Ч… что?
Себастьян прикусил ее нижнюю губу, потом проложил дорожку к мочке уха.
— О чем ты подумала? — прошептал он.
Аннабель в ответ только застонала.
— Видимо, мне стоит быть более убедительным, — руки Себастьяна переместились Аннабель за спину, двинулись вниз и наконец сжали ягодицы. Он прижал Аннабель к себе и она почувствовала, как голова сама собой откидывается назад, словно бежит от его чувственного натиска… бежит, но задыхается. Тело у Себастьяна было таким твердым, таким горячим… она чувствовала его возбуждение.
— Я хочу тебя, — прошептал он. — Я знаю, ты меня тоже хочешь.
— Прямо здесь? — ахнула она.
Себастьян усмехнулся.
— Обычно я стремлюсь к большей утонченности. Однако… — раздумчиво добавил он, — мы тут одни.
Аннабель кивнула.
— Никто из гостей еще не приехал. — Он поцеловал ее в нежную точку, где ухо переходит в шею. — И мне думается, я не ошибусь, если предположу, что твоя бесподобная кузина нас не потревожит.