— «Мисс Уинслоу и Сомнительный Наследник».
— Не знаю, не знаю. Ты, конечно, вряд ли что-нибудь унаследуешь, не смотря на то что я, к счастью, и не буду иметь к этому никакого отношения, но «сомнительный» звучит так…
— Сомнительно?
— Именно, — согласилась она, хоть он и не скрывал сарказма. — А как там относительно миссис Грей? — тихо спросила Аннабель.
— Миссис Грей, — повторил он.
— Мне нравится, как это звучит.
Он кивнул.
— «Миссис Грей и Верный Муж».
— «Миссис Грей и Любимый Муж». Нет, нет. «Миссис Грей и ЕЕ любимый Муж», — уточнила она, сделав ударение на «ее».
— Это будет история с продолжением? — спросил он.
— О, скорее всего. — Аннабель наклонилась и поцеловала его в губы, а потом замерла, касаясь Себастьяна носом. — Если, конечно, ты не возражаешь против ежедневного счастливого конца.
— Ну, это, должно быть, потребует неимоверных усилий… — пробормотал он.
Аннабель отклонилась ровно настолько, чтобы смерить любимого сухим взглядом.
— Оно того стоит.
Себ прыснул.
— Это не прозвучало, как вопрос.
— Просто и прямо, мистер Грей, просто и прямо.
— Именно за это я вас и люблю, без пяти минут миссис Грей.
— А тебе не кажется, что «миссис Без-пяти-минут Грей» звучит лучше?
— Постой, ты что же, меня редактируешь?
— Просто советую.
— Если уж честно, — заявил он, глядя на нее сверху вниз, — то прав именно я. «Без пяти минут» должно стоять перед «миссис», иначе кажется, что раньше ты была миссис Кто-то-еще.
Аннабель обдумала услышанное.
Себастьян ждал, выгнув бровь.
— Ладно, — сдалась она. — Но во всем остальном права именно я.
— Во всем?
Аннабель соблазнительно улыбнулась.
— Ну, я же выбрала тебя.
— «Мистер Грей и его Обожаемая Невеста». — Тут Себ поцеловал ее, а потом еще раз. — Думаю, мне это нравится.
— А я это обожаю.
И так оно и было.
ЭПИЛОГ
— Ключ к удачному браку, — провозгласил из-за своего письменного стола Себастьян, — найти себе замечательную супругу.
Заявление это было сделано безо всякой причины, после целого часа уютного молчания вдвоем, и Аннабель Грей в обычных обстоятельствах была бы склонна воспринять его с большой долей скептицизма. Себастьян оказался не чужд попыток начинать беседу с вычурных восхвалений, если желал добиться ее одобрения или хотя бы согласия в областях совершенно не касающихся его комплиментов.
Однако имелось по меньшей мере десять доводов за то, чтобы, услышав это заявление, почувствовать себя счастливой.
Во-первых , Себ, произнося его, был необычайно красив — глаза блестят, волосы взъерошены… Во-вторых , супругой, о которой шла речь, была сама Аннабель, из чего вытекало « в-третьих » — этим утром ей пришлось выполнять множество сладчайших супружеских обязанностей, что, принимая во внимание прошлый опыт, скорее всего, приведет к тому, что ( в-четвертых ) месяцев через девять к троим сероглазым малышам, уже играющим в детской, прибавится еще один.
Не стоит так же забывать о мелком, но приятном « в-пятых » — ни один из троих Греев-младших не был ни капли похож на лорда Ньюбури, который, похоже, до смерти испугался, потеряв четыре года назад сознание в комнате у Аннабель, поскольку срочно сел на диету и женился на вдове, доказавшей недюжинные способности к деторождению, однако ( в-шестых ) так до сих пор и не дал жизни ни единому наследнику, будь то мальчик или девочка.
А это означало, что ( в-седьмых ) Себастьян все еще потенциальный наследник графства. Не то чтобы это было так уж важно, поскольку ( в-восьмых ) книги его продавались пачками, особенно с того момента, как вышла «Мисс Спенсер и Дикий Шотландец», которую ( в-девятых ) сам король провозгласил «очаровательной». Это, в сочетании с тем, что Сара Горли стала самой популярной писательницей в России, означало « в-десятых » — все братья и сестры Аннабель были устроены, а это вело к тому, что ( в-одиннадцатых ) Аннабель не приходилось волноваться о том, что ее решение не отказываться от своего счастья лишило сестер и братьев шансов на их собственное.
В-одиннадцатых.
Аннабель улыбнулась. Некоторые вещи настолько прекрасны, что десяти пунктов на них определенно не хватает.
— Чему ты улыбаешься?
Аннабель посмотрела на мужа. Тот все еще сидел за столом и притворялся, что работает.
— О, многим вещам, — весело отозвалась она.
— Очень интригующе. Я тоже думаю о многих вещах.
— Правда?
— О десяти, если быть точным.
— А я думала об одиннадцати.
— Как ты любишь соревноваться.
— Грей, быстрее всех догоняющая индюка, — напомнила она. — Не говоря уже о «блинчиках».
Камешки подпрыгивали у нее уже шесть раз. Это было просто бесподобно. Особенно потому, что никто так и не видел, как Себастьян заставляет свой голыш прыгать семь раз.
Себастьян в ответ попытался напустить на себя снисходительный вид.
— Лично я всегда считал, что качество важнее количества. Сам я думал о десяти доводах за то, чтобы ежедневно без памяти в тебя влюбляться.
У Аннабель перехватило дыхание.
— Во-первых , — начал свой счет Себ, — твоя улыбка. С ней может соперничать только « во-вторых » — твой смех. А он уступает только третьему — искренности и щедрости твоего сердца.
Аннабель сглотнула. На глаза ей навернулись слезы. Скоро они явно потекут по щекам.
— В-четвертых , — продолжил Себ, — ты бесподобно умеешь хранить секреты, и, в-пятых , ты наконец научилась не мучить меня предложениями касательно будущих книг.
— Неправда, — сквозь слезы возразила она. — История о «Мисс Форсби и Конюхе» получилась бы восхитительной.
— Она бы сбросила меня в огненную бездну разорения.
— Но…
— Ты, наверное, заметила, что в моем списке нет ни слова о том, как ты меня никогда не перебиваешь. — Тут Себ откашлялся. — В-шестых , ты родила мне троих бесподобных детишек, а, в-седьмых , ты просто невероятно прекрасная мать. Опять же, я в высшей степени эгоистичен, и поэтому мое « в-восьмых » касается исключительно того факта, что ты меня так невероятно, так прекрасно любишь… — Тут Себастьян наклонился вперед. — Во всех смыслах этого слова.
— Себастьян!
— По правде говоря, думаю, что это будет « в-девятых ». — Себастьян тепло улыбнулся. — Поскольку данный пункт достоин собственного номера в списке.
Аннабель покраснела. Поверить невозможно, что после четырех лет замужества она еще способна краснеть!
— А теперь « в-десятых », — тихо проговорил Себастьян, поднявшись и приблизившись к жене. Он встал на колени и, взяв ее руки, по очереди поцеловал их. — Ты — это ты. Ты самая удивительная, умная, добрая и любящая соревнования женщина из всех, кого я когда-либо встречал. И еще ты можешь обогнать индюка.
Аннабель смотрела на него, позабыв о том, что плачет, что у нее, наверное, ужасно покраснели и опухли глаза, и что ей — О Господи! — безумно нужен носовой платок. Как же она его любит! А кроме этого ничего и не важно.
— Думаю, пунктов оказалось больше десяти, — прошептала она.
— Правда? — Себастьян поцеловал заплаканные глаза жены. — Я давно уже сбился со счета.