— Так у вас имеется совесть, в самом деле?
— Увы, да.
Какое облегчение. Он не собирается тащить ее в темноту и лапать, как недавно лорд Ньюбури. Несмотря на это, ей следует вернуться в бальный зал. С совестью, или без, он явно не тот тип джентльмена, с которым юной незамужней барышне стоит оставаться наедине. Уж в этом-то она совершенно уверена.
И ей немедленно вспомнился лорд Ньюбури — тип джентльмена, с которым ей как предполагается, пристало общаться.
Она села.
— Отменный выбор! — поздравил он.
— Всего на минуточку, — пробормотала Аннабель.
— Конечно-конечно.
— Дело вовсе не в вас, — заметила она. Слегка развязное заявление, но ей не хотелось позволять ему думать, что она осталась из-за него.
— Нет?
— Там… — Она махнула рукой в сторону сада. — Мужчина и женщина, и они…
— Наслаждаются обществом друг друга?
— Вот именно.
— И вы не можете вернуться в дом.
— Мне бы не хотелось им мешать.
Он бросил на нее сочувственный взгляд.
— Да, неловкая ситуация.
— Ужасно.
Он задумчиво нахмурился.
— А тем мужчине с женщиной будет, по-видимому, еще более неловко.
Аннабель с шумом выдохнула, выражая возмущение, которого вовсе не чувствовала, а ведь должна бы. Ее словно одурманила его близость, возможность ощущать себя причастной к его шуткам.
— …Или женщине с женщиной. Я бы не отказался взглянуть на это.
Она отвернулась, инстинктивно пытаясь скрыть румянец, и тут же почувствовала себя дурочкой. Ведь кругом совсем темно, так что он все равно бы ничего не заметил.
А может быть и заметил. Что-то в нем говорило, что он способен понять, покраснела ли собеседница, по шепоту ветра и расположению звезд.
Этот мужчина отлично знал женщин.
— Думаю, разглядывать их вы не стали? — спросил он и добавил: — Наших влюбленных друзей.
Аннабель покачала головой.
— Я постаралась как можно скорее убраться оттуда.
— Безусловно. Очень разумно с вашей стороны. Хотя и не слишком удачно. Знай мы, кто они, я смог бы предположить, сколько времени им понадобится.
— Неужели?
— Господь не всех мужчин создал одинаковыми, знаете ли, — скромно произнес он.
— Подозреваю, эту тему мне лучше не развивать, — вызывающе заметила Аннабель.
— Если вы и впрямь благоразумны. — Он снова улыбнулся.
Святые небеса, у нее даже дыхание перехватило!
Кем бы ни был этот мужчина, он явно в большом фаворе у богов, отвечающих за сверкающие улыбки. Зубы его оказались белыми и ровными, а улыбка широкой и заразительной.
Какая несправедливость! Ее собственные нижние зубы росли вкривь и вкось, равно, как и у ее младших братьев и сестер. Врач как-то сказал, что может их выровнять, но она удрала, едва завидев его клещи.
Но этот мужчина… улыбка сияла в его глазах, освещала лицо… да что лицо, всю комнату! Вот уж дурацкое сравнение — они же сидят на улице! В кромешной темноте. И все же Аннабель могла поклясться, что воздух вокруг них начал мерцать и светиться.
Либо дело в улыбке, либо она пила пунш не из той чаши. Одна была предназначена для дебютанток, а другая для всех остальных, и до этого момента Аннабель была абсолютно уверена, что она… во всяком случае, почти уверена. Та, что справа. Луиза говорила, что ей нужна правая, ведь так?
Ладно, по крайней мере наполовину-то она уверена.
— А вы всех знаете? — спросила она, поскольку должна же была хоть что-нибудь да сказать. А он как раз начал эту тему.
Он непонимающе приподнял одну бровь.
— Простите?
— Вы попросили описать ту пару, — пояснила она. — Так вы вообще всех знаете или только тех, кто ведет себя неподобающим образом?
Он расхохотался.
— Нет, всех я не знаю, но к сожалению — к еще большему, чем наличие у меня совести, — я знаю почти всех.
Аннабель припомнила некоторых из тех, с кем ей пришлось познакомиться за последние недели, и криво улыбнулась.
— Да, пожалуй, это может удручать.
— Умная и проницательная леди, — отозвался он. — Неотразимое сочетание.
Да он с ней флиртует! Аннабель попыталась подавить дрожь восхищения, волной прокатившуюся по ее коже. Как же он невероятно красив, этот мужчина. Темные волосы, нечто среднее между ореховыми и шоколадными, лежали свободными волнами, которых иные джентльмены пытаются добиться, часами простаивая перед зеркалом. А его лицо… в общем, художница из нее никакая, она никогда не умела описывать лица, но лицо этого мужчины было одновременно и неправильным и идеальным.