Пока прокурор говорил свою обвинительную речь, Андрей Петрович молча слушал его, лениво развалившись на стуле и демонстративно попивал желтый напиток, так приятно и глубоко тревожив его разум. «Пусть говорит, старый маразматик, пусть тешиться», – Андрею было уже все равно, что скажет ряженный прокурор. Однако, последние слова прокурора заставили его интуитивно вздрогнуть. «Что за бред? Какая еще высшая мера наказания? Что они себе позволяют?», – думал Андрей одновременно удивляясь и злясь на этих чудоковатых джентльменов. Он попытался вскочить со стула, однако тело не слушалось. Голова в затылочной части начала немыслимо болеть. «Нужно заканчивать этот театр», – острая мысль пронзила виски. – «Скоро утро, вроде метель прекратилась, – можно немного поспать и собираться домой. Спать…Спать… Что-то сильно захотелось мне спать… Чем они меня напоили?…»
– Все, давайте заканчивать ваше судилище, я уже устал! – вскричал Андрей Петрович изо всех сил пытаясь подняться со своего места. – Мне надоела эта игра! Я к вам пришел за помощью, а не за спектаклем! Вы, может быть, хорошие люди, но все имеет свои границы. Еще немного – и я сознаюсь в убийстве президента Кеннади!..
– Нет, уважаемый наш подсудимый! – рявкнул судья так, что у Андрея в груди пробежал неприятный холодок и взмокли лодыжки. – Нет, уважаемый Андрей Петрович! Игра не кончена. Игра продолжается! Сейчас выступит ваш адвокат с защитительной речью и батюшка Феофан… Потом я объявлю приговор… Так, что я настоятельно прошу вас, мой юный друг, настоятельно прошу, – повторил судья, чеканя каждое слово, – дождаться приговора – а значит и окончания игры! В наших судебных процессах еще не было случая, чтобы преступник уходил из этих стен без справедливого приговора! Начинайте, защитник! – обратился судья к лысому адвокату, который что-то перебирал в своих бумагах. Гофман встал и всем своим видом старался показать свое величие и превосходство над присутствующими. Медленно, растягивая слова, словно читая молитвы, он начал: