Марина поставила блюз, пластинка играла на патефоне — Катю это уже не удивило, теперь гармония была и в звуках. По телу расползалось тепло. Захотелось прилечь, растянуться мурлыкающей кошкой на гладкой простыне цвета горького шоколада.
Голос Марины, словно вода сквозь песок, просачивался через кожу и концентрировался где-то под ложечкой. Художница становилась все разговорчивее. Она рассказывала о своем детстве, которое провела в Америке в хипповской коммуне под Сан-Франциско. О картинах, которые успешно продает через интернет. О замужестве, которое длилось четыре дня.
Не прерывая монолога, Марина поменяла пластинку на патефоне — заиграл Нэт Кинг Коул, — но не вернулась на свое место, а стала у Кати за спиной. Растянула завиток, вылезший из пучка, — и отпустила его. Он щекотно и приятно скрутился в пружинку. Катя прикрыла глаза и опустилась на спинку стула. Пол покачивался, словно танцевал под спокойную печальную музыку. Художница снова расправила завиток, а затем очень медленно, тягуче, стала вытаскивать шпильки из пучка. Кате казалось, что шпилька тянется из самой глубины солнечного сплетения, а следующая — с низа живота, через позвоночник, через затылок. Тонко, нежно, звеняще. И все тело тянулось за шпилькой, выворачивалось изнанкой, медленно и сладостно.
Марина распустила Кате волосы, помогла копне мягко опуститься на лопатки и осторожно коснулась боковых прядей, словно завершая сложную торжественную прическу.
— Я хочу нарисовать тебя.
— Ладно… — все еще звеня от ощущений, ответила Катя.
— Но не здесь, на кровати.
Марина помогла ей раздеться. Катя легла на спину, на прохладный шелк простыни — и увидела под самым потолком картину в синих тонах с золотыми мазками. Не было даже понятно, что именно изображено на холсте, — человек, или животное, или абстракция. Но что-то в плавных изгибах линий, формах и оттенках — скорее, на уровне подсознания, чем здравого смысла — казалось знакомым, царапало душу. Катя долго вглядывалась в картину, потом приподнялась на локтях.
— Кто это?.. Кого ты рисовала?
— Нравится? — спросила Марина, не переставая наносить мазки на холст. Ее запястья и лоб были вымазаны черной краской. — Это мой старый приятель — Ян. Строптивый. Своевольный. Никогда не знаешь, что у него на уме. Наверное, поэтому он играет такую прекрасную музыку.
Катя медленно выпрямилась. Не отрываясь, она смотрела на Марину. А Марина, замерев у мольберта с кистью в одной руке и палитрой — в другой, заинтриговано смотрела на нее. Катя все не могла поверить в услышанное.
— Что… Что играет Ян?..
Глава 34. Ее Величество
Это был тот самый бар в подвале кинотеатра, где когда-то они с Яном похитили пару бутербродов и бутылку «Шампанского».
Катя заняла самый дальний от сцены столик. Второй стул стоял напротив нее. На третий она положила букет чайных роз. Четвертый попросила убрать.
Катя знала, что выглядит эффектно. Яркий макияж с акцентом на глаза. Обтягивающее платье баклажанного цвета, многообещающее декольте. Волосы убраны в высокую прическу так, чтобы были видны обнаженные плечи и шея. Работа в казино и наблюдательность позволили на отлично усвоить эту игру.
Мужчина за барной стойкой, элегантный, как пингвин, остановил на ней взгляд как раз в тот момент, когда она выудила из пачки тонкую сигарету. Катя смотрела на него с легкой улыбкой, зажав сигарету между пальцами, не прикуривая. Он не сразу отреагировал — видно, в казино бывал редко, а может, просто не отличался сообразительностью. Но потом спохватился и почти бегом направился к ее столику.
Мужчина сел напротив, как и было запланировано. Он что-то говорил и говорил, а Катя улыбалась и пускала перед собой струйки дыма. За такой завесой было проще украдкой поглядывать на сцену. Пока сцена пустовала, без освещения она казалась черной пещерой. Но сердце билось все чаще.
Катя улыбнулась ухажеру, чуть склонив голову набок, — «Да, мартини с водкой» — и снова перевела взгляд на сцену. Выступление все не начиналось.
Принесли коктейль. Катя пронзила официанта взглядом.
— Почему не начинаете?
— Еще пару минут.
Она пригубила коктейль, не обратив внимания на протянутый бокал джентльмена, и снова закурила. А потом вспыхнул прожектор — и косой белый луч упал на высокий стул, стоящий по центру сцены. Стул не был виден до этого, в темноте, и его внезапное появление стало сродни чуду. Катя улыбнулась. Зал зааплодировал, приглашая музыканта.
Еще пара секунд — и также эффектно появился Ян — губы Кати дернулись в нервной улыбке. На нем была черная обтягивающая майка с коротким рукавом и джинсы цвета индиго. Пол-лица скрывала черная шляпа. Он выглядел чертовски привлекательным — и притягательным — в этом простом наряде. У Кати в глазах — наверное, от дыма — защипало. Жаль, она не видела его лица. Только губы — знакомый чувственный контур. Катя незаметно дотронулась до своих.