Катя было подумала, что ее план полетел к черту, но в дверь позвонили. Курьер принес пироги — их ужин и, вероятно, завтрак и обед.
* * *
— Кэт, как хорошо, что мы вернулись друг к другу сейчас, пока еще молоды и красивы, — размышлял Ян, покончив с куском сочной мясной кулебяки. — Пока нам не нужно привыкать к морщинам друг друга — потому что они будут появляться незаметно, как незаметно растут дети, — Ян оборвал себя.
Они никогда не говорили о детях. Ян подумал, что хотел бы детей от Кэт. Двоих. Или троих. Возможно, он бы даже любил их больше, чем ее. Но он не произнес этого вслух.
А еще он до безумия, до помутнения в глазах хотел Кэт, словно только открыл для себя сладость женского тела. Последние полдня Кэт дразнила его — ускользала, когда желание едва не накрывало его с головой. От этого близости с ней хотелось еще больше. Пока Ян подыгрывал Кэт. Но вскоре она доиграется! Его бросало в озноб от предвкушения.
Об этом Ян тоже ей не сказал. Только приподнялся на локте, чтобы подушечками пальцев свободной руки было удобно водить по спине Кэт — и чувствовать, как от этого прикосновения по ее коже разбегаются мурашки.
— Ты знаешь, как это бывает? — он придвинулся ближе и, не переставая ласкать ее спину, коснулся губами ее плеча. — Когда ты долго-долго находишься взаперти, а потом выходишь на улицу — и на тебя обрушивается этот воздух, и этот мир. И солнце — или дождь. Неважно… И ты невольно делаешь глубокий вдох… Вот так я чувствую себя рядом с тобой.
Такого не было даже после его возвращения от немой бабки. Они не выходили из дома уже два дня, почти не покидая постели. Заказывали еду с доставкой на дом, и вскоре паркета в спальне не стало видно из-за разбросанных упаковок от пирогов, пиццы и суши. Из-за выпитых бутылок вина, скомканных салфеток. Батарейки в их телефонах давно сели, но никто не вспомнил об этом.
— Кэт, я только не могу понять… Как ты полюбила меня таким? Я знаю, что влекло ко мне других женщин. Но о любви речь не шла. Это было что-то физиологическое, что-то на уровне инстинкта. Ведь я был сволочью, Кэт. Я такое творил… И с тобой. И тебе это не нравилось, совсем не нравилось… Знаешь, есть женщины, которым это нравится, которым это нужно. Но ты же точно не из таких. Так почему?..
* * *
Она смотрела на него — и не могла насмотреться. В солнечном сплетении все время болело — как перед важным экзаменом.
— Если человек может точно ответить на вопрос, за что он полюбил кого-то, значит, он не любил — вот что я думаю, — сказала Катя, каждой клеточкой своего тела ощущая, как мучительно медленно, вырисовывая волны и спирали, скользят по ее спине пальцы Яна. — За что, например, мать любит своего ребенка? Ну, за что, Ян? Это чувство дается свыше — вот и все.
Ян улыбнулся.
— Ты стала такой мудрой, моя маленькая Кэт… — он приложил ее ладонь к своим губам.
Их взгляды снова переплелись — и Катя осторожно высвободил руку.
— Расскажи, как тебе жилось в Германии.
* * *
Ян откинулся на подушку. Это была отдельная жизнь длиною почти в четыре года.
— Сначала я выступал в клубах. А когда потеплело — еще и на улицах, — рассказывал Ян, гладя Кэт по шелковистым, непривычным на ощупь волосам.
Теперь она лежала на его груди, от ее щеки было горячо и приятно. Простыня молочного цвета стекала по ее нежно загорелому плечу, как тога, и запутывалась где-то в их ногах. Ветер играл занавеской, впуская в спальню свежесть сквозь едва приоткрытое окно. Несмотря на полдень, было тускло: намечался дождь.
— Там на улицах выступает много музыкантов, очень талантливых. На чем только они не играют: чемоданы вместо ударных, коробки, какие-то гигантские трубы и летающие тарелки. И это кроме привычных инструментов. И все музыканты разные. Кто-то — в затейливых костюмах, кто-то — в робе, кто-то — и вовсе похож на бомжа. Там мой шрам, да еще прикрытый шляпой, был просто одной изюминкой из целого мешка, рассыпанного по улицам.
— Ты хотел бы туда вернуться?
— Меня временами тянуло назад. Там все как-то… проще. Но теперь — не тянет.
— Совсем не скучаешь по своей жене? — поддразнила его Кэт, упираясь подбородком в свою ладонь, лежащую у него на груди.
Ян тот час же подмял Кэт под себя.
— Подожди!.. — смеясь, попыталась вырваться она.
— Надо было думать, прежде чем раскрывать свой милый ротик… — прошептал Ян, рисуя поцелуями дорожку через изгиб ее шеи.