— То есть комнату вы не сдаете? Хотя бы на пару дней?
— Ты что, глухая? — женщина захлопнула дверь.
Катя вышла во двор и, сев на скамейку, подставила лицо солнцу. Так сложно было найти подходящий вариант: и чтоб недорого, и чтоб подождали до ее приезда. Вот она — ошибка в расчетах, — человеческий фактор. Но даже такую вероятность Катя предусмотрела: в ее блокноте значились контакты агентств недвижимости. Нашла ближайший адрес, набрала номер.
Она не сразу решилась поставить подпись: занесла ручку над листом бумаги — и замерла. Сумма, указанная в договоре, была катастрофически большой.
— Дороговато за три адреса.
Девушка, на вид ее ровесница, хлопнула кукольными ресницами.
— Не я расценки придумываю.
— Какие гарантии, что комнаты не займут до моего приезда?
— А вы сами позвоните, договоритесь. Рекомендую вот этот вариант, — девушка ткнула пальцем в договор. — Только что в базе появился. Квартирка в центре. Хозяйка все время в разъездах. И недорого — как вы просили. Набрать номер?
Женщина с голосом оператора справочной службы великодушно согласилась дождаться квартирантку.
Но дверь открыл мужчина кавказской наружности, одетый в заношенный спортивный костюм. Из растянутого выреза майки торчали седые волоски. Он не давал объявления о сдаче комнаты. Впрочем, она все равно может зайти…
Не дожидаясь лифта, Катя бросилась вниз по лестнице. Сумка, за день оттянувшая плечо, в те секунды казалась невесомой.
В запасе оставалось два телефонных номера. Один бесконечно долго сверлил душу длинными гудками. По второму сработал автоответчик. Сильно сжимая переносицу — чтобы не расплакаться — Катя перечитала договор. Агентство лишь предоставляло адреса, никакой ответственности.
Обманули! Дурочка… Провинциалка…
Катя вернулась на вокзал. Купила в кафе пластиковый стаканчик чая и долго цедила напиток за стойкой у окна. За стеклом, подрагивая, словно репетируя, зажигались фонари. Из-за угла, позвякивая, выполз трамвайчик. Катя следила за ним, пока взгляд не упал на надпись «ефак-тенретни». Итернет-кафе находилось прямо у нее за спиной.
…Сдам квартиру, квартира на сутки, комната дорого…
Катя сделала пару безрезультатных звонков. Потом просто сидела, глядя в монитор — выжидала, пока закончится оплаченное время. А затем появилось оно. Как чудо. Когда уже не было никакой надежды.
…Комната на месяц, срочно, предоплата. Окно с видом на парк…
Катя набирала телефонный номер и улыбалась от уха до уха.
Окно с видом на парк…
Помедлив, Катя убрала ладони от ушей. Музыка не то, чтобы стихла, но, по крайней мере, уже не сбивала дыхание. Соседи перестали молотить по батарее.
Ладно, быстренько привести себя в порядок — и на улицу.
Перекинув полотенце через плечо, она выскользнула в полумрак коридора — и налетела на кого-то большого и жесткого. Подняла голову — и тотчас же пожалела об этом. Выдохнула «простите!», уже захлопывая дверь. Прижалась к ней спиной.
Боже…
Взглядом отыскала стул, которым на ночь подперла ручку. Далеко, не дотянуться. Только, если отойти от двери. А этого она не сделает ни за что.
Катя так и стояла, пока, через четверть часа не хлопнула входная дверь. Подождав несколько минут — на всякий случай — она тихо, на цыпочках, вышла в коридор. Хозяина квартиры не было дома — Катя знала это, не заглядывая в чужую спальню. Просто на душе стало спокойнее. Теперь даже дышалось по-другому — легче, свободнее, и звуки чужого дома стали казаться мягкими и вкрадчивыми, почти родными.
Пока переодевалась и чистила зубы, проснулся голод. Катя доела соленые орешки — полупустой пакетик нашла на дне сумки. Голод стал только сильнее царапать желудок. Она открыла крышку мусорного ведра, чтобы выбросить скорлупу, — и застыла. Сверху, сияя желтой кожурой, лежал недоеденный банан.
Выходя из квартиры, Катя все еще ненавидела себя за те секунды, которые прошли, прежде чем она отпустила педаль мусорного ведра. И за то, что незаметно для себя облизала губы.
* * *
Немного «Марсов», чтобы проснуться.
Не вставая с кровати, Ян нажал на пульте play и поставил звук на максимум. Музыка взорвала воздух, рассыпала тело на молекулы. Этот рев перерождал душу, вытеснял из нее все лишнее. Точнее, вообще все. И оставлял пустоту внутри, такую же оглушительную, как музыка снаружи. Сегодня это было необходимо. Чтобы даже воспоминаний не осталось о том, чужом, человеке в казино, который этой ночью смотрел на него в зеркало. Чтобы пальцы перестали ощущать теплую шершавость купюры, выуженную Мадлен из декольте. Купюру, до которой он даже не дотронулся.