— Я быстро!
Ян влетел на кухню, налил в чашку теплой водки и заставил Кэт выпить ее залпом. Замотал ее в полотенце, отнес на свою кровать и навалили сверху кучу одеял. Кэт была горячей, но ее так знобило, словно все внутри превратилось в лед.
Черт, черт, черт, черт, черт…
— Как ты? — крепко прижимая ее к себе, спросил Ян.
— Плохо… от водки…
Ян обнял ее еще крепче.
— Потерпи, утром все пройдет.
Ему было душно и жарко, до дурноты. Словно это он хлестал водку и отмокал в горячей ванной. Но Ян не шелохнулся, пока Кэт не перестало знобить. Она почти сразу заснула, а Ян не спал всю ночь, накрывая ее каждый раз, когда она сбрасывала с себя горячее одеяло.
* * *
Катя ехала в такси, не представляя, что находится по адресу, указанному в записке Яна.
Записку она нашла сегодня утром, когда выползла из кокона одеял. Солнце, не по-осеннему яркое, щекотало нос так, что хотелось чихнуть. Из кухни доносился аромат трав и запеченного мяса. Катя сладко потянулась. Она чувствовала себя здоровой и отдохнувшей — благодаря Яну. Но это не меняло того факта, что вчера он проспал их свидание.
Знал бы Ян, как непросто ей было переступить через свою гордость, после того, как он бросил ее на вечеринке ради другой женщины. Ян понятия не имел, сколько раз Катя начинала собирать свою сумку, а потом — распаковывать ее снова. Потому что уйти было проще простого. Куда сложнее — остаться и дать им еще один шанс. Но она — сильная и смелая и всегда добивается того, чего хочет.
Только чего она добилась на этот раз?..
Катя накинула на плечи одеяло и босиком прошлепала на кухню. Вместо окорока мамонта, которого она была готова съесть, на столе стояла тарелка творога с вареньем — и ваза с ослепительным букетом белых роз. Под ней лежал конверт. Катя прочитала записку, потом склонилась над букетом и вдохнула аромат цветов.
Ян, терзаемый муками совести, хотел искупить свою вину. Обещал лучшее свидание за всю ее прошлую и будущую жизнь. Похоже, кое-чего Катя все-таки добилась.
— Вы точно не перепутали адрес? — спросил водитель такси.
Катя, на всякий случай, перечитала записку.
— Точно.
— Тогда мы на месте.
Катя печально посмотрела вслед такси, потом — на серое здание с колоннами, возле которого оказалась, — то ли музей, то ли театр. Здание было обнесено строительной металлической решеткой. Яркие красно-белые ленты по периметру предупреждали, что за ограду лучше не соваться. Пряча озябшие ладони в карманы пальто, Катя огляделась. Через дорогу возвышался красивый дом послевоенной постройки с кафе на первом этаже. Слева и справа тянулись витрины магазинов, вниз по улице начинался сквер. Но Ян назначил ей свидание именно возле строительного забора.
Ну, если Ян и сейчас…
Катя не успела сформулировать угрозу — в конце ограды она увидела, как трепыхался на ветру альбомный лист, нанизанный на штырь. На листе черным фломастером было написано «Кэт» и стрелка направо.
Допустим…
Она прошла по указателю вдоль забора, завернула за угол и увидела еще одну стрелку, которая указывала на дыру в ограде. Катя снова окинула взглядом серое здание со строительной люлькой на боку и, помедлив, пролезла в дыру. Указатели, лавируя между рытвинами, полными подмерзшей воды, строительным мусором, катушками с металлическим проводом, привели ее к неприметному входу в подвал с обратной стороны сооружения. Дверь была открыта. Опустив голову, Катя прошла в узкий и длинный — похожий на кишку — коридор, вдоль голых стен которого тянулись провода.
«Уже близко, Кэт», — обещал следующий указатель.
Катя, внимательно вглядываясь в пол, свернула в другой, такой же длинный и мрачный, коридор. Оставалось надеяться, что здесь не было мышей.
«Здесь нет мышей», — подтвердил третий указатель.
«Зато есть крысы», — поиздевался четвертый, увлекая Катю вверх по лестнице.
«Шутка», — обрадовал пятый, приклеенный скотчем к двери.
Катя открыла дверь — и зажмурилась. Она оказалась в холле, затопленном светом, льющим в огромные окна. Свет отражался от молочного мрамора пола, заливал белые стены и высокий потолок. Катя шла по указателям, разглядывая это дворцовое великолепие. Цоканье каблучков ее сапог в абсолютной тишине усиливалось многократно, повторялось эхом и отзывалось в солнечном сплетении.
Она не сразу почувствовала на себе чей-то взгляд. Резко обернулась — и улыбнулась сама себе. Под парадной лестницей, ведущей на второй этаж, стояли скульптуры древнегреческих богов в полтора человеческих роста. Некоторые из них были обернуты целлофаном.