Стрелки, то нарисованные фломастером на бумаге, то цветным мелком на побелке стены, то выложенные камешками на полу, привели ее в небольшую комнату, заставленную картонными коробками. Посреди комнаты стояли большое, с Катин рост, зеркало и стул. Через стул был перекинут запакованный в чехол сверток. Рядом лежала обувная коробка. Катя расстегнула чехол — и тихо ахнула.
* * *
Ян видел в ее глазах то, ради чего и затеял все это. Кэт была поражена. Но, самое главное, она была счастлива, и его счастье тоже вдруг стало ощутимым, концентрированным.
Сейчас Кэт казалась настоящей королевой — только разве что без титула. Она сидела на резном стуле с высокой спинкой, за столом, заставленным блюдами с яствами, посреди недавно отреставрированной сцены, все еще пахнущей деревом и краской. В глазах Кэт дрожало пламя свечей.
Огромный зрительный зал был темен и пуст. В чернеющую высь убегали тяжелые портьеры. Даже тихий звук отзывался далеким эхом. Казалось, они и в самом деле находились в тронном зале.
Ее Величеству, одетой в пышное кружевное платье, расшитое камнями, прислуживал за столом сам король — то есть Ян. Он приподнял металлический купол, скрывающий блюдо — и Кэт сделала глубокий вдох. Аромат мяса этого ягненка она наверняка ощутила дома утром.
Ян хорошо помнил девушку, которая вошла в его квартиру всего полгода назад. Наглухо застегнутый плащ. Стянутые в пучок волосы. Испуганные глаза, которые так боялись остановиться на его лице. Невероятно, чего смогла достичь Кэт за это время. Теперь она и в самом деле была королевой — и внешне, и внутренне. Когда она поднялась на сцену, переодетая в костюм, с высокой прической, украшенной диадемой — путь и бутафорской, Ян хотел сказать что-то приятно-приветственное, но с удивлением обнаружил, что горло пересохло. Все, что он смог — поклониться, не сводя с нее глаз.
Он столько раз ставил на рулетку последние деньги — и не испытывал ничего, кроме легкой скуки. А теперь, на свидании, где все было продумано до мелочей, встречая девушку, которая уже полгода жила с ним в одной квартире — он волновался до дрожи в руках. Эту дрожь не успокоил даже осушенный кубок вина.
— Мне очень нужно кое о чем тебя спросить … — вкрадчиво произнесла Кэт, откладывая на край металлического блюда нож и вилку. Она медлила, тщательно формулируя вопрос. — Откуда у тебя деньги… на все это?
Ян, улыбаясь, освежил вино в ее кубке.
— Это не должно тебя беспокоить.
— Но беспокоит, — настаивала Кэт. — К тебе снова вернулась удача? Ты ходил в казино? Или… — она запнулась.
— …Или я совершил что-то противозаконное? — Ян выдержал паузу. Пусть немного поволнуется — тем приятнее будет правда. — Думаю, находиться в театре, закрытом на реставрацию, — это и в самом деле несколько противозаконно. Но, что касается всего остального… Еду я приготовил сам, попасть сюда мне помогли друзья Марго, они же подсобили с реквизитом. Так что денег понадобилось немного. Хватило и того, что я получил, сбыв на барахолке музыкальный центр… Или продажа ворованного тоже считается преступлением?
Кэт задумалась.
— Нет. Наверное, не преступление… Но как ты будешь без центра, без музыки? Твой джаз…
— Это тоже не должно тебя беспокоить.
У нее и взгляд изменился. В нем больше не было ни капли сочувствия, от которого Ян уже и сам начинал опускать глаза. Кэт смотрела на него с гордостью. И даже — он не был уверен в этом на сто процентов — с любовью?
«Пом-пом!» — бравурно ударил барабан где-то внутри Яна. Теперь все шло по его плану. Для этого не понадобилось и капли удачи. Только его изобретательность, находчивость и упорство. Он снова был в игре.
— Так хорошо… — Кэт откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. — Так приятно и… тепло.
Ян медленно выдохнул. Вчера он повел себя, как мерзавец. Хорошо, что эта тайна останется с ним навсегда.
— Не верится, что меньше суток назад я думала, что умру… — Кэт подалась вперед. Представляешь? Я по-настоящему думала, что замерзну насмерть! Сейчас мне даже немного смешно от этих мыслей, но тогда…
— Вчера я тоже здорово перепугался. Не до смерти, конечно. Но все же… — Ян ощутил мелкую дрожь в теле — как отголосок вчерашнего озноба Кэт. — Стоишь передо мной, белая, как мел. Дрожишь. Прижимаешь к себе сумочку, словно она позволяет удерживать в теле чуть больше тепла… Никогда себе этого не прощу.
Кэт задумалась, вертя ножку кубка. Потом ее рука замерла. Кэт медленно подняла голову.