Бетонные стены вряд ли могли отражать что-то, кроме звука.
— Нет, я ничего не вижу, — она обернулась — и Ян будто обжегся о пустой взгляд блекло-голубых, точно мутный хрусталь, глаз с растекшимися зрачками. Зрелище не из приятных. — Вообще ничего не вижу. Но отлично слышу. Я помню вашу игру. Странно, что Влад разрешил вам снова выступать после того скандала.
Ян почесал затылок.
В «Kredo» он отыграл больше года, на его концерты приходила Маша. Возможно, именно его музыка стала последним штрихом в их бурно развивавшихся отношениях. После первого концерта у Маши был такой счастливый и потерянный вид, будто она поняла, что пропала. Яну это польстило. Музыка словно изменила их возраст. Теперь он был опытным мужчиной, а Маша — трепетной школьницей, с любовью заглядывающей ему в глаза. Этот взгляд поднимал в Яне такую бурю гормонов, что его начинало знобить. А потом Маши не стало, и всего остального — тоже. Ян начал пропускать репетиции, сорвал концерт — и его выгнали. Совершенно правильно сделали.
— О выступлении речь не шла, — ответил Ян, только догадываясь, насколько долгой была его пауза после вопроса. — Я играю для себя.
— И что же делать? — с любопытством спросила незнакомка. — Через месяц я уезжаю выступать по немецким клубам, мне репетиции необходимы, как воздух.
— Давайте репетировать вместе, — предложил Ян. — Кажется, у нас неплохо получается.
Слепая женщина смотрела на него так пристально, словно детально разглядывала. Ян улыбался. На всякий случай.
— Так нечестно, — заключила она. — Вы меня видите, а я вас — нет. А если вы мне не понравитесь? Подойдите ближе.
Ян подошел.
Теперь он видел морщинки вокруг ее глаз и обкусанные губы. Она была значительно старше его — или так казалось. Крупная, с круглым лицом и мясистой грудью. Белокожая — словно всю жизнь просидела в этом подвале. В просторном темном платье, она казалась одновременно беззащитной и властной. Но ее внешность не отталкивала. Наоборот — Ян не мог отвести от певицы взгляда.
Она встала. Пружинки ее волос щекотно коснулись губ Яна. А потом — и ее теплые пальцы. Осторожно, медленно, словно вылепливая, она исследовала его лицо, уши, волосы. Немного дольше задержалась на шраме.
— Здесь, у стены справа, когда-то на гардеробной вешалке висела фетровая шляпа, чей-то забытый реквизит, — произнесла певица, опуская руки. — Несите ее сюда.
Ян оглянулся. В подвале было полно забытого реквизита: старых инструментов, пустых чехлов, сваленных в кучу сценических костюмов. И — да, на гардеробной вешалке, на последнем крючке, висела черная шляпа с приподнятыми полями. Ян отряхнул шляпу, выбив облачко пыли, надел ее и вернулся к незнакомке.
Она поправила шляпу, сместив ее на лоб.
— Вы рыжий?
Ян усмехнулся. Своей проницательностью она напоминала ему Султана.
— Тогда вам пойдет эта шляпа. И она сместит акцент с вашего шрама — вы же джаз играете, а не панк-рок. А еще вам подойдет черная обтягивающая майка с коротким рукавом. Кстати, отличный фон для золотого саксофона, — она чуть склонила голову, словно представляла задуманное. — К такому музыканту я бы приходила на концерты не только за музыкой, которая, кстати, у вас получается весьма неплохо.
— Это «да»?
— Да, — певица протянула руку. — Меня зовут Марта.
Он не сразу отпустил ее пухлую и очень гладкую ладонь.
— Ян.
— Я знаю.
— Точно, — он улыбнулся.
— С чего продолжим?
— «Lily Was Here».[3]
— Отличный выбор.
Ян и сам это знал. От предвкушения предстоящего диалога двух инструментов у него увлажнились ладони, и кровь стала сильнее пульсировать в висках. Они будут дополнять друг друга, спорить, поддерживать, дразнить и увлекать за собой. Очень чувственная музыка. Ян вытер ладони о штаны и нежно взял в руки саксофон.
* * *
— Катюша, ты когда-нибудь угомонишься?
Валера поглаживал ее колено, торчащее из-под короткого халатика.
— Погоди… Три страницы осталось…
— Уже за полночь. Я жду тебя. А ты сидишь здесь, на кровати, прямо передо мной, прямо после душа — и все твои мысли заняты книгой о секретах эффективных продаж? Ты вообще человек? Ты слышишь меня?
Валера подождал. Потом выхватил книгу у нее из рук, захлопнул и положил на край тумбочки.
Катя метнула в него разгневанный взгляд.
— Да, я человек. И да — ты привлек мое внимание. Теперь верни книгу.
— Неа.
— Осталось всего пара страниц! Верни!
Он растянулся на всю длину кровати и улыбался, как Чеширский кот.
Катя перегнулась через него, чтобы достать книгу. Он легко подхватил ее и усадил себе на живот.