Я подошла, уставилась сверху вниз, шмыгнула носом.
– Ну? – поинтересовалась я.
В ответ его латунь пошла мелкой дрожью. Даже рябью, словно жидкость. Она вытянулась, съежилась, изогнулась. Я чувствовала, как он напряжен, как нечто давит в металл изнутри. При свече я видела, как это нечто рвется на волю. Затем к нему присоединилось еще одно нечто. И еще. Пока из ствола не показались пять маленьких выступов.
Кончики пальцев.
Пять кончиков пальцев. Которые силились дотянуться наружу.
Комнату заполнило злое рычание. Пальцы втянулись обратно в латунь. Металл снова перестроился, стал как прежде цельным, твердым. Какофония снова стал просто револьвером.
– ПРОКЛЯТЬЕ!
Говорящим револьвером.
– Недостаточно. НЕДОСТАТОЧНО. Я был уверен, что вот оно. Я был так близок. Я чувствовал, чувствовал пальцами воздух… я мог… я… мне НУЖНО больше.
– Больше нет, – ответила я, пожав плечами. – По крайней мере, магов. Пожалуй, если хочешь, я могла бы притащить сюда мальчишек Кассы, проверить, вытащишь ли ты что-нибудь из них. Ну, то есть если от них вообще что-то осталось после…
– ЕЩЕ.
Голос Какофонии зазвенел у меня в коже единственной жгучей нотой, что пронеслась по венам и окутала всю меня огнем. Я не сдержала крик и рухнула на колени; тело забыло, как стоять, как дышать, как делать что-либо, кроме как ощущать ту боль, выжигающую изнутри. Боль затопила звуки сердцебиения, моих попыток вдохнуть, всех мыслей, кроме одной.
«Бля. На этот раз он и правда меня прикончит».
Не знаю, как долго продолжалась пытка или насколько близко к краю я подошла, но спустя мгновение темнота в глазах начала медленно отступать. Жар схлынул, вены остыли. Воздух вернулся в легкие рваными вздохами. Я каким-то чудом заставила ноги вспомнить, как стоять.
– Батюшки, как-то грубовато с моей стороны вышло, да? Прими же мои извинения, дорогая.
Я не шутила, когда говорила, что он револьвер.
Он – оружие. Разрушительная сила. Та, которую я не осознавала, когда он впервые со мной заговорил, и когда я заключила с ним сделку. Та, которую я не понимаю до сих пор, даже спустя все годы.
Но сделка… сделку я понимаю.
Какофония… чем бы он ни был… привязан к этому облику, к этой обжигающей латуни. И он хочет наружу. Питаясь всякий раз, Какофония становится чуть ближе к свободе. Не знаю, что явится, когда у него наконец получится, как не знаю и то, что после этого случится. Но взамен?..
Он дает мне каждое имя из моего списка.
Каждого, кто меня предал.
Каждого бывшего союзника, который подарил шрам, что горит у меня на груди.
Сделка – вот, что я вспоминаю, когда он делается таким. Сделка – вот, что я вспоминаю, когда просыпаюсь. В конце концов…
Больше ничего у меня не осталось.
Ничего, кроме его обжигающей ухмылки и голоса в темноте.
– К делу?
Я вздохнула, подняла его и вернула в кобуру на поясе. Дошла до своего спального места, скрутила спальник, закинула его на плечо вместе с ножнами. И мы с Какофонией вернулись по коридору в гостиную особняка, обернувшуюся кладбищем.
Револьвер как будто стал тяжелее, чем когда мы только пришли сюда.
– Что ж, прискорбно, что наша подруга Касса оказалась столь необщительна. Впрочем, рассчитываю, что следующая зацепка таки приведет нас ближе к твоей желаемой жертве.
Речь Какофонии прервал шипящий смешок. И если думаешь, что говорящий револьвер – новшество, заверяю, что все очарование сего сходит на нет, когда он в настроении потрепаться.
– Однако же, пожалуй, до того времени ты окажешься мертва? Я следил, как ты ринулась в ту битву очертя голову, едва ли защищая себя. Будь твои враги не столь никудышны, твоей мертвечиной бы уже питались птицы. Но с другой стороны… быть может, это и есть цель, хм-м?
Развлекать его у меня не было желания. Каждый шаг по ступенькам давался мне с новой вспышкой боли. Я была слишком изранена, чтобы идти прямо, что уж говорить о том, чтобы потакать говорящему револьверу.
Я была слишком изранена.
Но не настолько, чтобы не понять – позади меня кто-то стоит.
Я преодолела половину гостиной, прежде чем ощутила, что мне в спину, словно нож, нацелился взгляд. И в тот холодный вечер между нами воцарилась тишина еще холоднее. Из темноты донесся медленный вздох.
«Спокойно, – сказала я себе. – Очередной призрак. Очередное видение. Нереальное… так?»
Я глянула на Какофонию. Он лежал в кобуре, стылый и неподвижный. Что означало…
Блядь.
– Не знаю, что ты преследуешь, – произнесла я, не оборачиваясь. – Если богатство, то не на ту девчонку нацелился. Если славу, то оно тебе не нужно. Если месть, – я помедлила, – можешь попытаться. Обнажи клинок, я тоже обнажу свой, и посмотрим, что выйдет.