И как все те разы, это не помогло.
– Но вы… – губ коснулась улыбка, непрошеная и горькая. – Вы сделали нечто большее. Вы приняли бой с этими ублюдками. Вы их убивали. Вы показали им, что такие, как мы, могут ранить таких, как они. Хотелось бы мне быть как вы и…
– Не надо.
Ее голос прозвучал внезапно, но не жестко. Это не был приказ. Он прозвучал слишком мягко для таких слов. Когда Мерет поднял взгляд, глаза Сэл смотрели не так уж сурово, как он помнил.
– Не говори так, – продолжила Сэл Какофония. – В Шраме достаточно убийц. Епт, да их слишком много. Слишком много убийц, и слишком много клинков, и слишком много оружия, и слишком много людей, которым на все это насрать. – Она мотнула подбородком. – Ты целитель. Это особый случай.
– Это бесполезно, – пробормотал Мерет. – Нельзя сражаться с болезнями, просто подчищая все за ними. Нужно добраться до их источника. Нужно отсечь конечность, если это спасет тело.
– Сколько?
– А?
– Сколько конечностей?
– Это просто…
– Сколько крови ты можешь потерять? Сколько шрамов заполучить? Сколько можно резать человека, пока он не перестает быть собой?
– Я… я не знаю.
– Я знаю. – Сэл выглянула в окно. – Или одно время думала, что знаю.
– Но если это поможет… если один человек может пойти на такую жертву… оно того стоит?
Сэл указала на окно. Столпы дыма от рухнувшего корабля все так же продолжали подниматься ввысь. Где-то вдалеке взорвалось хранилище севериума, окрашивая небо яркими вспышками алого и фиолетового пламени. И продолжал падать снег.
Черный как ночь.
– Я думала, что знаю и это, – произнесла Сэл.
Почему-то, подумал Мерет, было легче, когда она оставалась всего лишь легендой.
Сэл Какофония – убийца, разрушительница. Делай, что она говорит, гласила молва, и держись от нее подальше. Все просто. С этим он мог справиться. Мог поступить как со всем остальным – болезнью, которую нужно исцелить, или раной, которую нужно перевязать, и дело с концом. Но нечто в ее голосе, в ее глазах, в том, как она смотрела в окно… Мерет почему-то знал, что будет вспоминать это темными ночами, когда не сможет заснуть, ровно как вспоминал того человека. Все их лица.
О том, что Сэл Какофония способна выглядеть такой печальной, молва не ходила.
– Чтоб меня. – Стекло звякнуло, разлетевшись – она отрешенно швырнула опустошенную бутылку виски через плечо. – Есть еще что выпить?
А вот это, впрочем, уже было больше в духе того, что Мерет о ней слышал.
– А-а, конечно.
«Надеюсь», – добавил он про себя, поднимаясь с кресла, и направился к лестнице.
– Сейчас вернусь. Не… э-э… не ходите… искать что-либо не спросив меня.
– Почему? У тебя тут что-нить стремное валяется?
– Нет. Погодите, почему вы считаете это из-за чего-то стремного?
Сэл пожала плечами.
– Не знаю. Такой ты с виду. – Она указала на лестницу. – Предложу тебе сделку – ты находишь мне что там у тебя есть выпить, а я не стану искать запятнанную подушку, или что ты там сделал своей невестой.
– У меня не…
– Предложение ограничено по времени, Мерет.
Пусть он и не был самым шустрым умом в округе, Мерет довольно быстро сообразил, что все концовки у этого разговора плохие, кроме одной. И в этой одной он спешил вверх по ступенькам на второй этаж своего домика.
Мерет тихонько прокрался к спальне и заглянул за дверь. Девушка, отмытая, насколько им это удалось, лежала ровно там, где они ее оставили, крепко спящей на кровати.
Он окинул девушку взглядом. Дыхание было глубоким и ровным, никаких признаков кровотечения – что хорошо, насколько он вообще мог надеяться в ее-то состоянии.
Взгляд задержался, впрочем, изучая. Ни оружия, ни шрамов, подаренных великими тяготами, ни безделушек или ценностей, только одежда – да и та выглядела потрепанной и плохо заштопанной, даже без грязи и сажи. Совершенно обычная, по всей видимости, непримечательная девушка.
Так почему, задался Мерет вопросом, именно ее одну Сэл Какофония вытащила из рухнувшего корабля?
Что в одном человеке такого, что он стоил столько боли?
Ответ, подозревал Мерет, не снизойдет, если просто на нее глазеть. А вот смертоносный скиталец может снизойти до того, чтобы рыться в его вещах в поисках подушки-невесты, которая у него, может, есть, а может и нет. Сосредоточившись, он полез в комод и вытащил из-под одежды бутылку насыщенного красного цвета.
«Кармин Катамы». Одна из последних в мире – по словам учителя, по крайней мере. Мерет получил ее в подарок, когда закончил обучение, и с тех пор хранил для особого случая. Думал-то, что случай этот наступит, когда он наконец встретит хорошенькую юную даму и женится…