Это удачно проведенное испытание было важным шагом в деле осуществления наших планов на будущее. Ободренный успехом, я решил попытаться принять «малютку» на борт в открытом море. Я погрузился на нужную глубину, а в это время «малютка» маневрировала на поверхности так, чтобы занять положение, соответствующее ее гнезду на палубе. Понемногу продувая цистерны, подводная лодка «Леонардо да Винчи» всплыла и по пути подхватила «малютку». И вот детеныш кенгуру снова очутился на своем месте, в материнском мешке.
Таким образом, наш проект оказался осуществимым: как это подтвердили последующие испытания, вполне возможно было доставить на подводной лодке «малютку» к базе противника, а может быть, даже и принять ее на борт, после того как она, проникнув в порт и выпустив свои торпеды по целям или высадив пловцов-диверсантов, вернется в открытое море.
Что касается работ по окончательной подготовке подводной лодки «Леонардо да Винчи» и «малютки» для той ответственной роли, которая им была предназначена, я знал, что могу полностью рассчитывать на технические способности и старание майора Фену, его офицеров и итальянских рабочих на базе Бордо. Нью-йоркская операция таким образом перешла из стадии проекта в стадию подготовки.
Из Бордо до Сан-Себастьяна я доехал на машине. Это была чудесная поездка по прекрасным французским дорогам, не тронутым войной, — сначала через Ланды, а потом от Байоны до Ируна и дальше вдоль живописного побережья Атлантического океана. При въезде в Испанию я не испытал никаких затруднений и особенного волнения: у меня был паспорт на мое имя, в котором вместо «офицер военно-морского флота», чтобы не возбуждать лишних подозрений, значилось «состоятельный человек».
В Сан-Себастьяне, летней столице Испании, купальный сезон был в самом разгаре. Я встретился там с некоторыми из итальянских агентов, которые, обслуживая военно-морской флот, тайно переправляли в Испанию наших людей, необходимые материалы и оборудование. С ними я договорился о предстоящей активизации нашей деятельности. Я был счастлив снова оказаться среди испанцев, этого замечательного народа, с которым я уже имел возможность познакомиться и оценить его, когда командовал легионерской подводной лодкой в составе франкистского военно-морского флота.
В Мадриде, знойном и безлюдном, я встретился с нашим военно-морским атташе, капитаном 1-го ранга Аристиде Бона, с которым уже был знаком раньше: он был нашим командиром на учебном судне «Колумб» во время похода под парусами в Северную Америку в 1933 году. Я беседовал с ним о нашей работе и об оживлении наших действий по организации диверсий на транспортах противника в испанских портах.
И, наконец, на одном из самолетов, обслуживавших немецкую пассажирскую линию, я прибыл в Лисабон, последний и в известном отношении самый интересный этап моего путешествия. Я знал этот красивый город, раскинувшийся на правом берегу реки Тахо, так как здесь в 1923–1925 годах мой отец был итальянским посланником при португальском правительстве. Расположение города, стиль его построек, живописные окрестности, веселый и шумный нрав обитателей — все это производит приятное впечатление. Эти присущие Лиса-бону черты стали еще более заметны теперь благодаря военным контрастам: он стоял как бы на стыке охваченной войной Европы и всего остального мира.
В Лисабон стекались люди, принадлежавшие к противоположным воюющим лагерям. Пользуясь тем, что Португалия была нейтральной страной, они могли свободно находиться здесь, ведя борьбу в области торговли или стараясь всеми силами добыть сведения, составляющие военную тайну. Эта атмосфера космополитизма и впечатление, что ты находишься за пределами объятого пожаром войны континента, еще более усиливались тем, что в Лисабоне совершенно не ощущались ее последствия, вот уже несколько лет тяготевшие над остальной частью Европы. Магазины ломились от всевозможных товаров. Английские и французские товары, которые невозможно было найти в этих странах, были выставлены на одной и той же витрине. Ни карточной системы, ни затемнения ни запрещения танцевать… Спокойная и веселая жизнь о которой мы уже успели забыть и которой, может быть, нам уже никогда больше не удастся увидеть.
Я был представлен нашему военно-морскому атташе капитану 1-го ранга Куджа ди Сант'Орсола и посланнику Францони. Но это были чисто формальные встречи — порученное мне задание я выполнял сам. Речь шла о том, чтобы установить, насколько интенсивно движение транспортов противника, заходящих в порт; уточнить места их якорных стоянок; изучить возможность нападения на эти суда, а также отыскать способ доставить на место наших людей и надежно укрыть их. Синий комбинезон и парусиновые туфли на веревочной подошве позволили мне замешаться в толпу грузчиков и обмануть бдительность охраны у входа в порт. Во время этой разведки я заметил землечерпалку и баржу, принадлежавшие итальянской компании портовых работ. Это подсказало мне решение задачи. Лисабон — Мадрид, беседы с нашими агентами, действующими в районе Альхесираса в Гибралтаре; Бордо, удачная встреча с моим другом Карло Феча ди Коссато, только что вернувшимся из трехмесячного похода.
Наконец, после кратковременного пребывания в Париже я возвратился в Специю, в 10-ю флотилию для подготовки операций, основа которых была мною уже заложена.
Здесь я узнал новость, которая меня глубоко огорчила: подводная лодка «Шире́», отправившаяся в очередной поход, пропала без вести со всем экипажем.
Из-за угрозы, создавшейся в результате быстрого продвижения итало-немецких войск к Эль-Аламейну, англичане позаботились о том, чтобы рассредоточить свои корабли, стоявшие в Александрии, предвидя ее неизбежную потерю. Некоторые корабли были переведены в Красное море, другие — в Хайфу. Чтобы уничтожить корабли, находившиеся в Хайфе, наше командование решило, что их атакуют доставленные подводной лодкой пловцы, вооруженные «Миньятте». Хайфа была портом второстепенного значения; предполагалось, что атакующие не встретят на своем пути особых трудностей.
Для руководства этой операцией 1 августа в Родос был направлен капитан 3-го ранга Макс Кандиани, начальник оперативного отдела 10-й флотилии. За необходимой помощью со стороны авиации обратились к немцам в 10-й авиационный корпус (генерал Кайзлер), базирующийся в Кании (Крит).
Планом операции предусматривалось, что вечером 10 августа подводная лодка «Шире́» подойдет на расстояние полутора миль к входу в порт Хайфа и выпустит 8 пловцов, которые направятся к находящимся в порту объектам. Затем лодка будет ожидать их возвращения до 3 час, утра, после чего ляжет курсом на Лерос. Командир подводной лодки на основании последних данных авиаразведки, переданных ему по радио, назначит пловцам цели в следующей очередности: а) подводные лодки; б) грузовые суда; в) миноносцы; г) крейсера; д) вспомогательные суда, транспорты для перевозки войск, танкеры, патрульные корабли.
Выйдя из Специи, «Шире́» под командованием Дзелик прибыла в Лерос 2 августа, имея на борту необходимое для действий пловцов легководолазное снаряжение и подрывные заряды.
Утром 6 августа «Шире́» покинула Лерос, приняв на борт подводных пловцов из «группы Гамма»: капитана интендантской службы Эджила Керзи и старшин Родольфа Беука, Аурелио Моргана, Паоло Баронкелли, Эудженио Дель Бена, Лука Риччарди, Дельфо Каприоли, Сауро Менгони, Эрминио Фьораванти и Гуидо фонте-буони. Врачом экспедиции был назначен лейтенант Пьетро Ньекко.
Самолетами 10-го авиакорпуса была произведена аэрофотосъемка порта Хайфа. Данные о количестве и расположении английских кораблей в порту были тотчас же переданы на подводную лодку «Шире́». Даже командование военно-воздушных сил Эгейского моря выразило согласие помочь нам: «Генерал Лонго положительно отнесся к нашему запросу и заверил меня, что будет сделано все, что в их силах, хотя «потолок» итальянских самолетов не позволяет им производить аэрофотосъемку Байона, который, по имеющимся сведениям, располагает большим количеством весьма совершенных радиолокаторов и надежно защищен зенитной артиллерией и сильной истребительной авиацией. Немцы же для таких целей без особого риска используют специальные самолеты (Ю-86), обладающие «потолком» более 12 тыс. м» [36].