В быстром темпе направились в сторону сеновала. Остался последний рывок к вожделенному отдыху. Спать хочется неимоверно, а мой желудок, кажется, скоро съест сам себя. Уже представляю, как поем ягодок, а после расслаблю все мышцы и уплыву в царство Морфея.
- Рррр...
Громогласный лай раздаётся прямо возле меня. Подпрыгиваю на месте, а этот противный пес продолжает голосить на всю округу. Если все так продолжится, сюда сбежится весь народ. Вроде маленькая, хожу бесшумно, а шуму от меня...
Вер резко встаёт напротив пса и оскаливает пасть. Лай пса звучит уже не так уверенно, но он всё ещё продолжает лаять. Предостерегающий рык Вера, тихий, но такой, что даже у меня мурашки по коже побежали, и сразу захотелось забиться в какой-нибудь далёкий угол. Я стоически выдерживаю и только осознание того, что Вер со мной, помогает не бежать сломя голову подальше отсюда. А вот у пса нервы оказались не такими крепкими. Он, поджав хвост, ретируется в свою будку и забивается в самый далёкий угол поскуливая.
К нашей радости никто на улицу не вышел. Мы тихонечко доходим до сеновала. Я первая взбираюсь по лестнице. Идти от усталости невероятно тяжело, а подниматься куда-то ещё сложнее, при этом от каждого моего движения, лестницу трясёт и раздаётся противный скрип. С горем пополам заползаю наверх и в ожидании смотрю вниз.
- Отойди немного.
Отползаю в сторону и только отхожу, как Вер запрыгивает следом. На такую высоту! Кажется, я узнаю о нём ещё много нового. Удалимся в глубь, подальше от входа. Всякое может случиться. Из рюкзака достаю ягоды и снова распределяю с расчетом на завтрашний день. Не густо, но что есть, тому и радуемся. Поужинав, ложимся спать на колючую, но все же мягкую солому, плотно прижавшись друг к другу.
Просыпаюсь от лучиков солнца, которые нежно касаются моего лица, сообщая, что настал новый день и пора просыпаться. Жизнь на улице научит вставать на заре любого: в ином случае, в какой-то из дней можно больше не проснуться.
Сеновал, в который мы забрались, был довольно ветхим: гнилые доски, не внушающие доверия, ржавые гвозди и крыша, которая уже давно просела. Явно не внушает доверия. Мне даже стало немного не по себе: вдруг ещё обрушится крыша или провалится пол.
Вер тут же чувствует моё пробуждение и не спеша поднимается. Взлохмоченная шерсть, сонный вид и недовольная гримаса - он просто олицетворяет собой утро. Прочитав мои мысли, Вер фыркает.
- Я не читаю твои мысли, а просто слышу, так же, как и ты мои.
- Но ты умеешь скрывать свои, в отличие от меня.
- А тебе есть что скрывать? Я не могу копаться в твоих воспоминаниях. Просто слышу наиболее громкие из твоих мыслей. Думай тише, тогда не буду слышать, - спокойным, размеренным тоном произносит Вер.
- Ладно, давай перекусим, долго тут сидеть нельзя.
Подтягиваю к себе рюкзак и достаю фляжку с водой: в горле всё давно пересохло. С наслажденьем делаю пару глотков. Воду тоже нужно беречь. Вер смотрит на меня с завистью. Достаю лист папироники, который остался, потому что я тешила себя надеждой об ароматном чае. Наливаю в лист воды, и друг выпивает её, вылизывая всё до последней капельки. Рядом с тем листом в рюкзаке лежит ещё один лист, в который завернуты наши ягоды. Питаться фиолетками уже второй день подряд, откровенно говоря надоело. Но выбирать не приходится. После завтрака ягод осталось совсем немного. Ещё на один раз, не более.
- Песенку о счастье и о любви .... как ты мне нравишься, ой ой ё ёй.
Звонкий девичий голос, пробуждает всю округу и нарушает тишину раннего утра. Я замираю на месте так и не убрав, лист с ягодами в рюкзак.
- Ох, Машка, какой у тебя голосок всё - таки красивый, - раздаётся восхищенный мужской голос, а после заливистый женский смех.
Люди стали выходить из своих домов, а улицы наполнятся множеством новых голосов. Город вновь приходит в движение. Настороженно наблюдаем. Женщины стирают на улице, кто-то выбивает ковры, кто-то подметает двор. Мужчины косят траву, заготавливая её на зиму для скота.
Оба осознаём насколько влипли. Не ожидала, что местные встают так рано. Да... Давненько уже не бывала на окраинах, жизнь здесь течёт совершенно иначе и неважно, какая эта империя. Бесшумно убираю, все в рюкзак и надеваю его. Вер настороженно следит за происходящим.
- Парень, мы уже достаточно накосили, ещё со вчерашнего дня, иди - ка сено начинай закидывать на сеновал, - повелительным тоном.