Ужель в любовном этом споре
мне к вашим снизойти мольбам?
Ведь если я вам счастье дам,
что дам себе я? Только горе.
И не грешно ли говорить,
что я должна, скрепясь душою,
для вас пожертвовать собою,
чтоб вам блаженство подарить?
Но совесть, что б я ни твердила,
была бы нечиста моя,
когда бы за любовь вам я
лишь ненавистью отплатила.
Зачем мне быть жестокой к вам?
Зачем так больно вас обижу?
Коль за любовь возненавижу,
то чем за ненависть воздам?
Я день и ночь в одной заботе:
не знаю, как мне с вами быть?
Мне хуже смерти вас любить,
а не любить вас — вы умрете.
Должна я средство отыскать,
чтоб свято соблюсти условье:
не убивать вас нелюбовью,
но и любовью не спасать.
К чему вам попусту томиться,
оплакивая жребий свой?
На середине золотой
мы с вами можем помириться.
К чему мою жестокость клясть?
Когда б надежда вам не мнилась,
вас не терзала бы немилость,
меня — непрошеная страсть.
Отрекшись от надежд на счастье,
тем отведете вы беду:
я жертвой страсти не паду
и не умрете вы от страсти.
Я о согласье вас молю,
и да послужит в утешенье
вам — то, что нет во мне презренья,
мне — то, что я вас не люблю.
Легко поладить бы могли мы,
от распри тягостной устав,
когда б, возлюбленной не став,
для вас осталась я любимой.
И тем бы от обоих нас
вы благодарность заслужили:
за то, что вы меня любили,
а я не полюбила вас.
И пусть достичь ни вы, ни я
не сможем вожделенной цели,
но оба мы играть умели,
и доказательство — ничья.
РЕДОНДИЛЬИ,
в которых содержится ответ на суждение, что женщин делает прекрасными любовь
Со мною, Сильвио, напрасно
ты споришь, — уж таков закон:
о красоте тот, кто влюблен,
судить не может беспристрастно.
И хоть считают, что должна
быть красота залогом счастья, —
себялюбивое бесстрастье
в себе, увы, таит она.
Гордясь собой, как божьим даром,
она в гордыне мнит своей
себя свободной от страстей
и неподвластной низким чарам.
И все ж спастись от клеветы
или избегнуть униженья
едва ли без шипов презренья
смогла бы роза красоты.
Но если красоте доныне
любовь выносит приговор,
то из-за яблока раздор
не зря затеяли богини.
И потому ты прав вдвойне,
мне присудив дар справедливый:
ведь стала я тогда красивой,
когда любовь пришла ко мне.
Спор, для богинь неразрешимый,
мой без труда решил успех:
я для тебя красивей всех
и нет другой — такой любимой.
И коль любовь для красоты
необходимое условье,
то я в долгу перед любовью,
которую внушил мне ты.
Я стала от любви красивой,
в твою поверив правоту:
ты подарил мне красоту,
любовью наградив счастливой.
И счастлива тебе я вновь
все возвратить без промедленья:
и красоту — твое творенье,
и плату за нее — любовь.
РЕДОНДИЛЬИ
против несправедливости мужчин в их суждениях о женщинах
О, как вы к женщинам жестоки
за их приверженность к грехам!..
Но неужель не ясно вам,
откуда женские пороки?
Из женщин — символ суеты
не ваше ль делает искусство?
Но, разбудив в них злые чувства,
вы требуете доброты.
В ход средство пу́стите любое,
и ваше рвенье победит, —
но тут вы сделаете вид,
что крепость вам сдалась без боя.
Вы собственных страстей своих
пугаетесь, как свиста плети...
Вы сказки любите, как дети,
как дети, вы боитесь их.
Нужна вам в женщине любимой
(таков уж ваш мужской девиз)
смесь восхитительной Таис
с Лукрецией непогрешимой.
Ваш нрав для вас — источник мук:
как вам бывает неприятен
на зеркале вид грязных пятен
от ваших же нечистых рук!
И страсти и пренебреженья
равно́ вы признаёте власть:
презренье вам внушает страсть,
а страсть внушает вам презренье.
Честь женщины вам не важна;
вы мерите мужскою меркой:
строга — зовете лицемеркой
и ветреной — когда нежна.
И су́дите напропалую
нас всех за всякую вину:
за бессердечие — одну,
за легкомыслие — другую.