Что же до моей злополучной страсти, могу лишь повиниться в том, что поелику в познаниях моих я весьма далека от их пределов, я желала бы продолжать свои занятия a longe[7], хотя бы сие еще пуще разожгло костер гонений под адским котлом моих мук; только бы достало сил снести их, ибо даже те муки, что я терплю ныне, порой вынуждают меня жаждать запрета моим занятиям.
Однажды подобный запрет был наложен на меня настоятельницей, весьма благочестивой, но еще более простодушной и в простодушии своем поверившей тому, что занятия мои греховны, и приказавшей мне прекратить их. Я ей повиновалась (запрет сей длился почти три месяца) и ни разу не взяла в руки ни одной книги, что, однако же, не означало полного прекращения моих занятий, ибо сие было не в моей власти: отказавшись от книг, я продолжала удовлетворять свою жажду познания, изучая все окружавшее меня, что создано всевышним, и вся вселенная служила мне как бы раскрытой книгой. Любой виденный мною предмет будил во мне размышления, любое услышанное слово находило отзвук, как бы мелко и заурядно ни было то, что достигало моих глаз и слуха; ибо нет в мире сем создания, сколь бы ни было оно ничтожно, на коем не виднелось бы: me fecit Deus[8] и от коего, ежели рассмотреть его, как подобает, разум не приходил бы в изумление. Итак, повторяю, я всматривалась во все и дивилась всему, и все лица, с коими я беседовала, и сами беседы вызывали во мне множество догадок: откуда берется столь великое многообразие умов и нравов, ежели все мы принадлежим к одному человеческому роду? Каковы должны быть скрытые свойства, производящие сие различие натур? Подобное отношение ко всему сущему давно сделалось для меня обычаем, хотя мои размышления зачастую не приводят меня ни к какому определенному суждению, а напряжение чувств и мыслей до крайности утомляет мою бедную голову. В таковом напряжении пребываю я постоянно, и мою страсть к познанию невозможно умерить запрещением книг. Напротив, когда однажды по причине тяжкого желудочного недомогания доктора запретили мне читать и писать, то по прошествии немногих дней они же вынуждены были отменить свой запрет, ибо мое умственное напряжение достигло такой силы, что за четверть часа я приходила от него в столь же беспримерное изнеможение, как если бы безотрывно провела четверо суток над книгами, и посему мои эскулапы сочли менее опасным позволить мне читать. И, увы, досточтимая сеньора, даже сон не избавляет меня от сей беспрестанной работы моего воображения, напротив, во сне оно имеет обыкновение действовать с еще большей силой и свободой, приводя в ясность и упорядочивая все накопленное им за день: во сне я веду диспуты, сочиняю стихи, коим можно уже составить предлинный список, равно как и тем догадкам и суждениям, кои во сне мне открываются с большею легкостью, нежели наяву, однако, из боязни утомить вас, я не стану досаждать вам их перечислением, в надежде, что всего вышесказанного довольно, чтобы ваше всепроникающее разумение в полной мере постигло мою натуру, а также начала, средства и самое существо моего служения наукам.
Ежели, сеньора, преданность наукам почитается заслугою (как сие наблюдаю я среди ученых мужей), то я в себе ее таковой не почитаю, поелику моя преданность наукам есть непременное условие моего существования. Ежели она грех, то упомянутый довод может служить мне оправданием; однако сама я пребываю с собою в беспрестанном споре, потому как не могу укрепиться ни в том, ни в другом мнении и посему отдаю себя на волю сей неодолимой страсти, повинуясь ее велениям без прекословия и возмущения, ибо здесь я не судья, а лишь свидетель своей несчастной склонности.
Хотя в силу полнейшей моей правдивости все сказанное не нуждается в подкреплении примерами, однако не могу удержаться и не помочь себе оными, заимствованными мною из книг как духовного, так и светского содержания. Не могу не упомянуть о Деборе[9], повелевавшей целым народом, при том, что в народе сем насчитывалось немало ученейших мужей, а также о мудрейшей царице Савской[10], столь ученой, что осмелилась она испытывать загадками мудрейшего из мудрейших и не только не заслужила порицания за свою смелость, но и была вследствие сего признана судьей для всех усомнившихся.
10
Царица Савская — царица Савы, страны, по предположению, находившейся в южной Аравии и управляемой женщинами.