Имен всех достославных женщин не перечислить, но приведу еще в пример имя Зеновии[11], царицы Пальмиры, столь же ученой, сколь и отважной, имя Аспазии[12], обучавшей своих сограждан философии и риторике и пленившей своим умом и красотой Перикла, имя гречанки Леонтии[13], посрамившей философа Теофраста, имена Коринны[14] и Корнелии[15]: все они и еще великое множество им подобных были женщинами выдающегося ума и обладали многими познаниями, за что и были чтимы и прославлены в древнем мире.
Скольких бедствий могли бы избежать и мы в нашем отечестве, когда бы наши матроны были столь же учеными и могли бы обучать и воспитывать, как то завещали нам святой Павел и святой Иероним[16]! Ибо что предосудительного в том, что почтенных лет женщина, просвещенная в науках и благородная в речах и поведении, посвятила бы себя воспитанию молодых девушек? Без подобных наставниц девушки либо вовсе лишаются надлежащего воспитания, либо родители их вынуждены препоручать своих дочерей наставникам-мужчинам, что, увы, чревато всякого рода опасностями, и всем ведомо, что сие проистекает лишь по причине отсутствия у нас наставниц-женщин. Отсутствием таковых наносим мы великий урон отечеству нашему, о чем надлежало бы поразмыслить тем, кто, затвердя лишь: «Mulieres in ecclesia taceant»[17] — и слышать не хотят о том, чтобы дать женщинам право учиться самим и учить других. Однако, по разумению моему, сие апостольское изречение распространяется лишь на церковные амвоны, ибо и в самом деле женщинам не дозволяется читать проповедь в церкви; я же ратую за дозволение им всего лишь домашнего воспитания и образования. Если же сие изречение толковать как полнейший запрет женщинам читать и писать, то отчего же церковь столь чтит писания святой Терезы[18], святой Бригитты[19] и многих других святых и монахинь? И ежели мне скажут, что оттого и дозволялось им писать, что они были святые, то истина сия лишь подтвердит мои доводы. И если церковь своей святейшею властью не запрещает сего, то кто же вправе налагать подобный запрет?
Теперь обращусь я к моей другой, еще более преследуемой склонности — к писанию стихов, к склонности, для меня столь естественной, что я едва удержала себя от желания писать стихами и сие послание. В защиту свою могу лишь сказать: «Quidquid conabar dicere, versus erat»[20]. Однако, видя, сколь сия склонность осуждаема всеми и сколь вменяется она мне в вину, тщетно пытаюсь я отыскать сему причину и, увы, не нахожу; напротив, подобную же склонность вижу прославленной в устах сивилл[21] и в писаниях пророков, в особенности же в псалмах царя Давида. Стихами писаны «Песнь песней» царя Соломона и «Плач» пророка Иеремии. Кому же и какой урон могут нанести стихи, сочиняемые женщиной: ведь столь многие достославные мои предшественницы использовали сие занятие наипохвальнейшим образом, — ужели я употреблю его во зло? Я могу покаяться во многих прегрешениях, но досель не допускала я и не допущу впредь в стихах своих ни одной нечестивой строки, хотя отыщутся в них и ошибки, и следы поспешности: причиной тому слабое здоровье, подорванное чрезмерными обязанностями, исполнение коих я полагаю своим долгом; отсутствие наставника в моих занятиях, что вынуждает меня обходиться без помощи и совета; неодолимость моей страсти, облегчение от коей я получаю лишь в беспрестанных трудах, а им нет предела, и потому я зачастую оставляю их неоконченными. Когда бы знала я, что суждено моим писаниям увидеть свет, то, верно, многое захотела бы исправить, дабы не навлечь на себя упреков, коих, увы, я не избежала...
Прошу великодушно простить меня, высокочтимая сеньора, ежели слог сего послания не во всем вас достоин, однако обыденная простота и недостаточная почтительность, в коих оно, быть может, повинно, объясняется лишь тем, что писала я его, обращаясь мысленно к столь же скромной монахине, и сие невольно могло заставить меня забыть о вашем высоком сане...
Не лишайте меня вашей милости, дабы могла я уповать на милость господню...
Из монастыря отца нашего святого Иеронима в Мехико, в день первый месяца марта, года тысяча шестьсот девяносто первого.
Пребываю облагодетельствованная вами
ХУАНА ИНЕС ДЕ ЛА КРУС.
11
Зеновия Септимия (III в. н. э.) — жена Одената, царя Пальмиры, после его смерти — царица Пальмиры, объединившая под своей властью Сирию и Египет.
12
Аспазия (V в. до н. э.) — одна из знаменитейших женщин древней Греции, жена Перикла; отличалась красотой, умом, редкой образованностью.
13
Леонтия (IV в. до н. э.) — гетера, подруга Эпикура. Ее послания Теофрасту в защиту эпикурейства не сохранились.
14
Коринна — лирическая поэтесса древней Греции (V в. до н. э.). Сохранились немногие отрывки ее стихотворений, написанные на эолическом диалекте.
15
Корнелия (II в. до н. э.) — знатная патрицианка, дочь Сципиона Африканского Старшего, жена Семпрония Гракха, мать Гракхов. После смерти мужа, которому она родила двенадцать детей, Корнелия целиком посвятила себя их воспитанию. Славилась редкой образованностью, ее письма высоко ценились древними.
16
Святой Павел (I в. н. э.) — апостол, проповедник христианства. Святой Иероним (330—419) — один из отцов католической церкви. Среди его многочисленных посланий, посвященных воспитанию детей и нравственному самоусовершенствованию, выделяются письма к нескольким знатным женщинам.
18
Святая Тереза (1515—1582) — испанская писательница, монахиня; наряду со святым Иаковом считается покровительницей Испании. Послания святой Терезы отличались тонким умом и изяществом слога и занимали одно из первых мест в эпистолярной литературе Испании.
19
Святая Бригитта (ок. 1303—1373) — шведская святая, основательница женского монашеского ордена; оставила восьмитомный труд «Откровения».
20
«Все, что пытался писать, в стих превращалось тотчас» (
21
Сивиллы — в древней Греции — странствующие пророчицы. Их изречения, по преданию, были записаны на пальмовых листьях и хранились в строгой тайне; известно, что они были написаны греческими гекзаметрами.