Мика подула быстрые отрывистые ноты. Калвин смотрела с болью нетерпения, как таял лед, пока вокруг тела не осталась тоненькая корочка.
— Стой! — закричала она, а Траут завопил:
— Осторожно!
Голова покачнулась, тело женщины рухнуло на землю, неподвижное, как деревянная кукла. Голубые нити вен было видно под ее бледной кожей, ее мозолистые ладони были большими и сильными. Калвин подбежала, срывая варежки зубами.
— Дайте мне Горн! — рог еще пульсировал теплом после чар, и Калвин прижимала его к груди женщины, рукам, животу, будто горячий настой. Орехово-зеленые глаза жрицы смотрели, но не видели, ее рот был в чем-то темном, прядь волос попала между замерзшими губами. — Это Атала, — сказала Калвин, убирая лед с тела. — Она — башмачница.
Траут посмотрел на Мику и покачал головой. Мика все еще верила в Калвин, упрямо сжала губы. Она сжала холодные закоченевшие пальцы Аталы и потерла их ладонями в варежках. Калвин замерла со щекой над холодным лицом, но не ощутила дыхания, не нашла потом пульс. Она подула в почерневшие губы, но ответа не было. Она подняла голову, губы онемели. Она ощущала вкус горькошипа. Аталу отравили, или она отравила себя — может, горькошип скрывал искру жизни.
С чарами Калвин утратила и ощущения, что открыла с помощью Халасаа. Он был одним из Древесных людей, первых жителей Тремариса, он был одарен Силой Становления. Он мог исцелять раны и болезни и говорить с животными.
Полгода назад Калвин поняла бы, не ощупывая вслепую, жива ли женщина. Она опустила руки Аталы на Горн и прижала к ее горлу, чтобы кровь потекла по ледяному телу.
Она не знала, как долго они сидели, пока вокруг сгущались зимние сумерки. Наконец, Траут коснулся ее плеча.
— Бесполезно, Калвин. Она мертва.
— Ты не виновата, Кэл, — Мика обвила рукой талию подруги. — Ты старалась.
Калвин отмахнулась.
— Я могла раньше куда больше, — с горечью сказала она.
— Даже Халасаа не смог бы ей помочь, — сказал Траут. — Она умерла. Давно. Ее не спасти, Калвин.
Калвин закрыла орехово-зеленые глаза и накрыла желтой шалью лицо Аталы.
— Ее тело стоит сжечь, а пепел рассеять над священной долиной пылающих деревьев. Мы можем сами занести ее за Стену, но придется позвать людей, чтобы ее донесли до деревень, — Калвин надела варежки, которые бросила, пытаясь оживить Аталу. Ее ладони замерли. — Скоро стемнеет. Нужно идти.
Траут потрясенно уставился на брешь.
— Этой бреши хватит?
— Да, — коротко ответила Калвин. Часть нее была в ужасе от богохульства — пробитой дыры в священной Стене. Голоса из детства зазвучали в ее голове: долгом каждой жрицы была забота о Стене. Она нарушила правило.
Траут и Калвин втащили тело Аталы за Стену и бережно уложили. Мика забросила в брешь сумки по одной. Они перебрались внутрь, пошли к реке и поехали по льду. Немного вдали река отходила от Стены, а потом возвращалась к барьеру. Было темно, и Мика прижала Горн к губам. Золотой свет полился из маленького рога, теплее любого фонаря, и окутал путников сиянием.
Вдруг Траут охнул и вскинул руку, останавливая остальных. Они собрались втроем и смотрели.
Тело за телом были закованы в Стену, линия мертвых тянулась, сколько хватало света Горна. Около трех десятков сестер было заковано во льду, все были в желтом, волосы развевались вокруг замерзших тел.
— О, не… нет! — прошептала Мика.
Калвин закрыла лицо руками.
Траут сказал:
— Что случилось, Калвин? Почему?
— Откуда мне знать? — резко отозвалась Калвин. — Должна быть причина. Может… путь в священную долину отрезан, и Марна решила хранить мертвых тут, пока они не проведут ритуалы, — но даже ей это казалось глупым.
— Но почему так много? — не унимался Траут. — Разве ты не говорила, что сестер тут около двух сотен? А здесь тридцать или сорок тел.
Калвин поежилась.
— Может, это был Самис. Мы с Дэрроу сбежали, но сестры… — она сглотнула. Она и не думала, что Самис мог уничтожить Антарис, что она могла вернуться в разрушенный дом.
— Самис сделал это? — прошептала Мика.
— Не знаю. Возможно. Это могло… повеселить его…
Калвин отвернулась, боясь узнать лица мертвых.
— Снимайте коньки. Отсюда можно дойти до деревень.
Никто не хотел двигаться вдоль этого зловещего ряда. Они сунули коньки в сумки, отвернулись от Стены и зашагали, хрустя, по снегу к поселениям.
ДВА
Снежная болезнь
Сумерки стали ночью раньше, чем они добрались до каменного моста у сада. Они шли вверх по холму в снегу, тащили сумки, Калвин указала на скопление теней с крышами у берега реки.