ГЛАВА 6
В небе над Римом пролетел огромный пассажирский реактивный самолет. Получив команду с земли, он зашел на посадку в аэропорту Фьюмичино. Из гигантских крыльев выдвинулись закрылки, включились воздушные тормоза, выскочил маленький хвостовой парашют, а за ним и большой. Пробежав по взлетной полосе, гигант неохотно остановился. В кабине пилотов послышались благодарственные молитвы. Двери открылись, и на бетонное поле начали спускаться пассажиры. Среди них выделялась груп[201] па, состоявшая из трех странно похожих друг на друга мужчин и поразительно красивой женщины. Стюардесса повела их к стоявшему поблизости вертолету, тогда как остальных пассажиров посадили в автобусы и повезли к зданию аэропорта. Четверка села в вертолет. Винт тут же пришел в движение, и неуклюжая машина стала карабкаться в небо. Кэролайн заняла место рядом с пилотом, а мужчины уселись на узкое сиденье в хвосте. Мартин, назначенный старшим исполнительным продюсером по съемкам на натуре - высокий, хотя и временный пост, - что-то писал в блокноте. Чет, следующий по старшинству, задумчиво кусал губы. Коул, самый младший, выглядел полным оптимизма и энергии. Мартин оторвался от записной книжки и взглянул под ноги сквозь прозрачный плексигласовый пол. - Это что, собор святого Петра? - Совершенно верно, - подтвердил Чет. - Как вы думаете, мы сможем арендовать его на день-другой? Вот если бы нам удалось заснять убийство именно здесь... - А я могла бы переодеться монашкой, - мечтательно произнесла Кэролайн. - Боюсь, собор святого Петра арендовать не удастся, - возразил Чет. Будучи старшим исполнительным заместителем Мартина по съемкам, он был в курсе многого. - Я имею в виду не саму церковь, - сказал Мартин. - Нам будет достаточно площади, ну и, [202] может быть, нескольких видов собора для создания атмосферы. - Нам не позволят этого, - произнес Чет. - А почему бы не провести съемки в павильоне? - спросил Коул. Оба старших по должности недовольно посмотрели на него. - Забудьте об этом раз и навсегда, - произнес Мартин сурово. - Это документальный фильм, ясно? Вы что, забыли? Все должно быть как в жизни. - Извините, - сказал Коул. - А это что? - Фонтан Треви, - ответил Мартин. - Прелестное место. - Он повернулся к Кэролайн. - Как твое мнение, бэби? Ты убиваешь его у фонтана, наплыв, труп Поллетги в воде, затем на экране снова появляешься ты, на лице торжествующая, но немного грустная улыбка, бросаешь в фонтан пару монет. Туг включаем громкий шум улиц, ты покидаешь площадь, медленно уходя по длинной мощеной улице, изображение затухает. - Насколько я помню, вокруг фонтана Треви нет мощеных улиц, - заметил Чет. - Ну и что? Сделаем мощеную улицу, - нетерпеливо произнес Мартин. - А если это не понравится, сразу после съемок булыжник будет убран. - Действительно, производит впечатление, - задумчиво сказал Чет. Производит немалое впечатление. - Классная мысль, - поддержал Коул. - По-настоящему классная. Все посмотрели на Кэролайн. [203] - Нет, - ответила девушка. - Послушай, крошка... - начал Мартин. - Нет, это ты послушай, - перебила Кэролайн. - Это мое убийство, мое десятое убийство, и я хочу, чтобы все выглядело блестяще. Ты понимаешь, что я имею в виду? - Блестяще, - повторил Мартин. Чет задумчиво пожевал губами. Коул по-прежнему выглядел энергичным и полным оптимизма. - Совершенно верно, блестяще, - подтвердила Кэролайн. В ее голосе послышались стальные нотки, которые никто раньше не замечал. Такая твердость встревожила Мартина. Ему не нравилась подобная самоуверенность. Стоит женщине совершить несколько убийств, и она начинает думать, что ей позволено все. - У нас нет времени для подготовки, - объяснил он. - Съемки будут проводиться завтра утром. - Это ваша проблема, - бросила Кэролайн. Мартин приподнял солнечные очки и потер глаза. Работать с женщинами всегда нелегко, а с женщинами-убийцами - просто невозможно. Раздался нерешительный, тихий голос Чета: - Э-э, у меня появилась мысль о месте съемок. Что, если мы воспользуемся Колизеем? Вот он, прямо под нами. Вертолет опустился пониже, и все принялись рассматривать массивный полуразрушенный овал. - Я не знал, что он такой огромный, - произнес Коул. - Мне нравится, - сказала Кэролайн. [204] - Ну конечно, это было бы великолепно, - согласился Мартин. - Но послушай, беби, чтобы организовать съемки в таком месте, нужно время, а его-то у нас и нет. Может быть, ты все-таки согласишься на фонтан Треви или сады Боргезе? - Я убью его здесь. - Голос Кэролайн звучал непреклонно. - Но для организации... - Видишь ли, Мартин, - вмешался Чет, - я подумал, что тебе может понравиться это место, и потому осмелился заранее обо всем договориться. Понимаешь, так, на всякий случай. - Вот как? - Да, эта мысль пришла мне в голову вчера вечером. Я, конечно, не хотел делать такой шаг без твоего разрешения, но будить тебя не решился: в конце концов, этот план мог оказаться несбыточным. Ну, я позвонил в Рим и обо всем договорился. Поверь, Мартин, поступать так без твоего одобрения... - Ну что ты, - произнес Мартин, хлопнув его по плечу. - Ты поступил совершенно правильно. - Ты так думаешь? - озадаченно спросил Чет. - Ну конечно, совершенно правильно. Кэролайн довольна, мы все тоже, так что давайте приниматься за работу. Поставим съемочные камеры и подумаем, как использовать танцовщиц ансамбля "Рой Белл", а также все остальное. Ну что, ребята, решено? - Итак, я совершу убийство в Колизее! - На лице Кэролайн появилась блаженная улыбка. [205] Господи, наконец-то осуществится голубая девичья мечта. - Обязательно осуществится, - кивнул Мартин. - Только нужно действовать как можно энергичнее, все установить и согласовать, отыскать этого Поллетти, сделать так, чтобы он появился в нужный момент... - Это я беру на себя, - произнесла Кэролайн. - Превосходно, - улыбнулся Мартин. - Однако и всем остальным тоже придется немало потрудиться. Эй, шофер, двигай побыстрее! Вертолет начал снижаться по направлению к Виа Венето. Пассажиры откинулись на спинки, улыбающиеся и довольные. Мартин думал, что пришло время избавиться от Чета, пока Чет не избавился от него. Получение права на использование Колизея, причем без согласия продюсера, было слишком удачной мыслью.
ГЛАВА 7
Поллетти двигался в полной темноте. Кроме того, было совершенно тихо. Так тихо бывает в склепе - эта мысль казалась вполне естественной человеку в его положении. Он чувствовал себя одиноким, ощущал приближение смерти, был испуган, нервничал... и скучал одновременно. Поллетти жевал чуингам и нижнюю губу: увидеть его можно было только через инфраскоп. Согнув руки на уровне бедер, на расстоянии трех дюймов от тела, как предписывалось правилами, он [206] осторожно продвигался вперед, в любой момент ожидая нападения. Внезапно он уловил едва заметное движение позади и слева от себя. Поллетти стремительно повернулся, стараясь выйти из предполагаемой зоны обстрела. Это был оборонительный маневр номер три, первая часть. В то же время он ударил правой рукой по нагрудному карману, и специальная кобура выбросила ему в ладонь пистолет. Теперь он видел противника - коренастого хмурого мужчину, державшего в вытянутой руке "люгер". Поллетти бросился на землю и несколько раз выстрелил, завершив таким образом вторую часть оборонительного маневра номер один. Ему удалось выполнить все действия в удивительно короткое время. Он был радостно возбужден и испытывал чувство удовлетворения от отлично выполненной работы... Фигура противника исчезла, и над головой вспыхнул свет. Поллетти лежал на пыльном полу гимнастического зала. Перед ним на табурете рядом с панелью управления сидел старик в грязном комбинезоне. Он скорчил недовольную мину и покачал головой. - Ну что? - спросил Поллетти, вставая и отряхиваясь. - Как на этот раз? Ведь я ухлопал его, правда? - Ты отреагировал, - ответил старик, - медленнее почти на десятую долю секунды. - Я действительно пожертвовал скоростью, - пояснил Поллетти, - ради точности. - Неужели? - ехидно поинтересовался старик. [207] - Да, - кивнул Поллетти. - Это мой принцип, профессор. - В таком случае можешь плюнуть на свои принципы, - заявил профессор Сильвестре. - Ты промахнулся на 3, 2 сантиметра. - Но это очень близко, - заметил Поллетти. - Недостаточно близко. - А как мой оборонительный маневр номер три? - спросил Поллетти. - Мне показалось, что я исполнил его очень неплохо. - Действительно неплохо, - согласился профессор, - причем именно так, как рассчитывал противник. Даже корова могла бы повернуться быстрее. Он убил тебя первый раз, когда ты поворачивался, и второй раз, когда ты приготовился к стрельбе лежа. Если бы это было не трехмерное объемное изображение противника, а настоящий охотник, ты был бы дважды убит. - Вы уверены в этом? - Посмотри на показания приборов. - Подумаешь, - пожал плечами Поллетти. - Это же не настоящая Охота. - Разумеется, - саркастически промолвил профессор. - Когда решающий момент наступает на самом деле, человек действует еще медленнее. Ты помнишь, сколько раз выстрелил противник? - Два, - тут же ответил Поллетти. - Пять, - поправил его профессор. - Неужели? - Так говорят приборы. Я сам установил последовательность действий. - Значит, меня сбило с толку эхо, - с горечью [208] заметил Поллетти. - - В таком помещении невозможно отличить выстрелы от эха. Профессор Сильвестре поднял правую бровь так высоко, что она коснулась бы волос, если бы они у профессора были. Он потер небритый подбородок и встал с табурета. Профессор был невероятно мал ростом и походил на безобразного гнома. Даже его лучший друг - если бы он у него был - не мог бы считать Сильвестре привлекательным человеком. У многих преподавателей техники защиты и нападения на теле имелись следы, говорившие о том, как они приобретали свой опыт. У профессора Сильвестре их было больше, чем у других. Его правая рука была сделана из нержавеющей стали; кроме того, профессор имел дюралюминиевый подбородок, пластмассовую левую щеку, а также серебряную пластинку в черепе и коленную чашечку из золота пятьдесят восьмой пробы. Ходили слухи, что и некоторые другие, не столь заметные части его тела были сделаны из заменителей. Долгое время психологи придерживались мнения, что люди, утратившие значительную часть своих органов, склонны к цинизму. Сильвестре не был исключением. - Как бы то ни было, - заключил Поллетти, - мне кажется, что я совершенствуюсь. Неужели вы не согласны со мной, профессор? Профессор попытался поднять правую бровь, но обнаружил, что она уже поднята, тогда он опустил ее и закрыл левый глаз. Стало ясно, что про[209] фессор воздерживается от выражения своей точки зрения. - А теперь, - деловито заявил он, - переходим к следующему экзамену. Он нажал одну из кнопок на панели управления. В стене открылся люк, оттуда выскочил миниатюрный бар и остановился так резко, что полдюжины бокалов для шампанского попадали на пол и разбились. Поллетти вздрогнул. - Я ведь просил механика, чтобы он смягчил остановку, - покачал головой профессор Сильвестре. - Сейчас никто не заботится о качестве работы. Итак, Поллетти, приступаем к следующему испытанию. Он искусно смешал коктейль, наливая понемножку из разных безымянных бутылок, и подвинул стакан к Поллетти. Тот осторожно понюхал жидкость, задумчиво нахмурился и произнес: - Джин с ангостурой, немного соуса табаско. Профессор молча смешал еще один коктейль и подал Поллетти. - Водка с молоком и лимоном, - заявил Поллетти, - пара капель уксуса из эстрагона. - Ты уверен? - Совершенно. - Тогда выпей. Поллетти поднял стакан, взглянул на Сильвестре, еще раз понюхал и поставил стакан на стол. - И правильно, - согласился профессор. - То, что тебе показалось запахом уксуса, было за[210] пахом мышьяка - его в коктейле солидная порция. Поллетти смущенно улыбнулся, обнаружив, что переминается с ноги на ногу, как школьник, и сказал: - У меня сегодня насморк. Разве можно надеяться... Профессор взглядом заставил его замолчать, затем нажал кнопку на панели. Из стены выскочил диван и едва не снес стену. Оба сели. После короткой, но многозначительной паузы Сильвестре произнес: - Марчелло, до сих пор ты удачно избегал смерти. - Разве это не относится к большинству людей? - быстро возразил Поллетти. - Я хочу сказать, что природа самой жизни случайна и необъяснима... Профессора невозможно было отвлечь от выбранной темы. - В первый раз тебе повезло - жребий оказался счастливым: ты стал охотником, а в жертвы компьютер выбрал слабоумного англичанина. - Он был не слабоумным, - возразил Поллетти, - а рабом своих привычек. - Неважно... Англичанин оказался легкой добычей, - продолжал Сильвестре, - мечтой любого охотника. Затем ты стал жертвой, а твоим охотником был девятнадцатилетний юноша, страдавший от безответной любви. И снова убийство не составило для тебя особых трудностей; между прочим, по-моему, бедный мальчуган просто ис[211] кал такой способ самоубийства, против которого не возражало бы общество. - Ничего подобного, - ответил Поллетти. - Юноша оказался немного рассеянным. - А когда ты стал охотником в третий раз, в качестве жертвы тебе попался этот нелепый немецкий барон, думавший только о лошадях. - Действительно, справиться с ним было нетрудно, - признался Поллетти. - Справиться со всеми было нетрудно! - воскликнул Сильвестре. Неужели ты думаешь, что так будет продолжаться вечно? А теория вероятности? Просто тебе еще ни разу не попался хороший противник! Больше ты не сможешь одерживать победы, не используя умственные способности, быстроту реакции, интуицию, без тщательной подготовки. - Послушайте, профессор, я не так уж плох. Смотрите, уже почти двадцать четыре часа, как я являюсь жертвой в своей четвертой Охоте, и еще ничего не произошло. - За тобой уже наверняка следят, - заметил Сильвестре. - Твой охотник изучает тебя, манеру твоего поведения, выбирает наилучший момент для нанесения удара. А ты даже не подозреваешь об этом. - Очень в этом сомневаюсь, - возразил Поллетти с чувством достоинства. - Вот как? Он сомневается! Ну что ж, посмотрим, как ты справишься с опознанием. Профессор Сильвестре снова нажал кнопку. В зале стало темно. Он нажал на другую кнопку. У противоположной стены возникли пять чело[212] веческих фигур. Четверо из них были подставные "ангелы", по терминологии Охоты, - многие выражения сохранились со времен легендарной второй мировой войны. Один был убийцей, и Поллетти предстояло его опознать. Поллетти внимательно посмотрел на фигуры. Они изображали полицейского, швейцарскую стюардессу, священника-иезуита, носильщика из отеля и иорданского араба. Они медленно подошли к дивану и исчезли. Сильвестре включил свет. - Ну? Кто из них был охотником? - Нельзя ли взглянуть еще раз? - попросил Поллетти. Профессор отрицательно покачал головой. - Я и так дал лишнюю секунду. Марчелло потер подбородок, взъерошил волосы и нерешительно произнес: - Араб показался мне каким-то подозрительным... - Неправильно! Сильвестре снова нажал кнопку, и у дальней стены возник иезуит, фигура которого в освещенном зале казалась прозрачной, но была хорошо видна. - Взгляни, - сказал Сильвестре. - Иезуит, вне всякого сомнения, не тот, за кого пытается выдать себя. Буква "И", первая буква в названии его ордена, видна как на правой, так и на левой стороне груди. Ведь это сразу его выдает! - Я никогда не обращал внимания на иезуитов, - пробормотал Поллетти, вставая и звеня монетами в кармане. [213] - Но в Риме они попадаются на каждом шагу! - воскликнул Сильвестре. - Именно поэтому я никогда не обращал на них внимания. - Как раз поэтому ты должен был замечать их! - В голосе Сильвестре звучало возмущение. - Фальшивая деталь в традиционной одежде - самый верный признак и сразу должна вызвать подозрение. - Он печально покачал головой. - Когда я принимал участие в Охоте, мы обращали на подобные вещи особое внимание. Ничто не ускользало от моего взгляда. - Ничто, кроме банана со взрывчаткой, - подхватил Поллетти. - Верно, - согласился профессор. - Этот парень из Нигерии узнал о моем пристрастии к тропическим фруктам. - Насколько я помню, у вас были и некоторые другие ошибки, - уколол учителя Поллетти. - А я и не скрываю, - голосом, полным достоинства, произнес Сильвестре. - Мне всегда не везло, поэтому теперь я стараюсь научить других избегать моих ошибок. У меня были весьма способные ученики. Боюсь, Марчелло, ты к ним не относишься. - Пожалуй, - согласился Поллетти. - Ты закончил полный курс обучения. Нельзя сказать, что у тебя начисто отсутствуют способности. Но какое-то глубоко засевшее безразличие, равнодушие мешает тебе вложить душу и сердце в самое благородное занятие человека - Охоту! - Пожалуй, вы правы, - признался Поллет[214] ти. - Почему-то интерес к этому у меня быстро исчезает. - Наверное, в твоем характере есть какой-то серьезный недостаток, печально произнес профессор Сильвестре. - Какая судьба ждет тебя, мой мальчик? - По-видимому, я умру, - заметил Поллетти. - Да, пожалуй, - согласился Сильвестре. - Но тут возникает другой вопрос: как ты умрешь? Будет ли твоя смерть великолепной, как гибель камикадзе, или жалкой, как у загнанной в угол крысы? - Не вижу особой разницы. - Что ты! Между этими смертями колоссальная разница! - воскликнул профессор. - Раз уж ты не можешь хорошо убивать, сумей по крайней мере красиво умереть. В противном случае ты навлечешь позор на свою семью, друзей и на школу тактики жертв профессора Сильвестре. Никогда не забывай лозунг нашей школы: "Умирай не хуже, чем убиваешь!" - Постараюсь запомнить. - Поллетти встал. - Мой мальчик! - Сильвестре тоже поднялся и положил стальную руку на плечо Поллетти. - Твое кажущееся равнодушие - всего лишь прикрытие глубоко скрытого мазохизма. Ты должен бороться не только с охотником, угрожающим твоей жизни, но и с более опасным врагом внутри себя. - Постараюсь. - Поллетти попытался подавить зевоту. - Но сейчас я должен спешить, у меня назначена встреча... - Конечно, к