Нора кивнула.
— Кто-кто, а я-то прекрасно знаю. До того, как приехать сюда, я по двенадцать часов в день работала в магазине Симмонса в Лейк-Плэсиде и еле-еле сводила концы с концами.
— Фреда Симмонса уже нет, — сообщил ей Хэрольд. — Упал в один из старых карьеров. Теперь магазин перешел к его сестре.
— Нельзя плохо говорить про покойников, — вздохнула Нора, — но он был ужасный скупердяй. Хэрольд, но ты зачем сюда приехал?
— Общественность города поручила мне проверить, как ты тут себя ведешь.
— А серьезно?
— Мне нужны деньги. Я приехал сюда, чтобы посмотреть, смогу ли я тут немного подработать.
— Охотой?
— Ну, если ты считаешь, что легче ограбить банк…
— Забудь про это. Тут разрешено убийство, но ограбление считается преступлением и карается очень строго.
— Я просто пошутил, — успокоил ее Хэрольд. — Я не имею в виду ограбление банка. Забыл тебе сказать — на Сэма Кэнзайла, который гулял с дочкой Бергера, накинулась стая диких собак и разорвала его на клочки.
— Всегда приятно услышать новости из дома. А как вы там сейчас развлекаетесь?
— Ночная жизнь мало чем отличается от той, что была до твоего отъезда. Пьем кофе в кафе у мисс Симпсон. Иногда, когда на душе становится паскудно, я влезаю на старый террикон, насыпанный когда-то шахтерами. Мне кажется, что сейчас это самое достойное для человека место — вершина кучи мусора, которую создал сам вместе со своими соседями.
— Говорят, тот террикон радиоактивный.
— А все остальное разве не радиоактивное, черт возьми? Говорят, что радиация когда-нибудь на нас скажется, если какая-нибудь зараза раньше не сведет в могилу.
— С тобой всегда так ужасно весело, — сказала Нора. — Именно поэтому я и уехала из Кин-Уэлли. Там мне никогда не было весело, и люди разговаривали только о грустном.
— Тебе надоели разговоры про смерть? — удивился Хэрольд. — Надо же, а я-то полагал, что уж в Охотничьем Мире этого добра навалом.
— Это действительно так. Но здесь смерть — развлечение, а дома — печальное и неинтересное событие.
— Ты права, моя дорогая.
Нора засмеялась и пошла на кухню.
Хэрольд встал с кресла и принялся разглядывать комнату. На стенах висели фотографии в рамках. Снимки родителей Норы, виды долины Уэлли и Лейк-Плэсида. А также портрет какого-то незнакомца — загорелого мужчины среднего возраста с уже обозначившейся лысиной. У него были суровые черты лица; он заговорщицки улыбался в объектив камеры.
— А это кто? — спросил Хэрольд, когда девушка вернулась в комнату.
— Джонсон.
— Действительно Джонсон. Как это я сразу его не узнал. Нора, черт возьми, кто такой этот Джонсон?
Девушка рассмеялась.
— Мой парень. Мы познакомились в Майами и приехали сюда вдвоем. Это его квартира. Вернее, была его.
— А чем он занимался?
— Он был Охотником. Очень хорошим Охотником. Его последняя Охота оказалась такой комичной. Джонсону выпало быть Жертвой, а тот, кто на него охотился, оказался индийцем. Не американский индеец, а индиец из Индии, представь себе только! Ведь у них в крови отвращение к убийствам. Правда? Такой смуглолицый толстяк в чалме. В чалме! Уму непостижимо! Джонсон сказал, что, если бы он заранее знал, что тот тип будет в чалме, он не стал бы даже тратиться на Наводчика.
— У твоего Джонсона было хорошее чувство юмора.
— Да, веселиться он действительно умел. А вот его трофеи.
Хэрольд подошел к стене. Там на отлакированных пластинках из черного дерева блестели четыре бронзовых диска. Каждый из них официально свидетельствовал, что их владелец совершил Убийство.
— А где же сейчас этот весельчак Джонсон?
— На Бут-хилле, местном кладбище. Его подстрелил какой-то очкарик из Портленда, штат Оклахома. Трудно поверить, правда?
— Точно. Слушай, Нора, нет ли у тебя чего-нибудь поесть? Деньги у меня есть, я заплачу.
— Мы сделаем гораздо лучше, — предложила девушка. — Я тут знаю одно местечко, где неплохо кормят, к тому же владелец этого заведения мне должен.
— За что? — поинтересовался Хэрольд.
— Оставь свои вопросы. Каждый зарабатывает на жизнь по-своему.
Внезапно она подбежала к нему и бросилась на шею.