— Фут? — задумчиво переспросил владелец бара. — Такой невысокий худой парень в длинном черном пальто? Да, иногда заходит. Однако я понятия не имею, где он сейчас.
— Мне нужно его найти, — сказал Хэрольд.
— На вашем месте я бы поискал его возле причала для рыболовных судов на углу Лейкхерст и Вьянде. Иногда он там нанимается работать весовщиком, когда фабрика искусственной свинины закрыта.
Хэрольд отправился на причал, где стояли огромные корабли, прибывшие с Кубы, Гаити и Багамских островов. Над ними в полуденном небе с криками летали чайки. Маленькие шаланды качались на волнах, их мачты жалобно скрипели от порывов свежего бриза. В преддверии Сатурналий большинство суденышек уже было украшено. Завтра должен состояться большой фестиваль, которым и ознаменуется начало праздника. Ночью в освещенной огнями фейерверков гавани проплывет процессия кораблей, сверкая разноцветными огнями иллюминации.
На причале Хэрольд увидел старого, одетого в лохмотья человека, который сидел на швартовочной тумбе и смотрел на воду.
— Фут? — переспросил он. — Хортон Фут? Если ты знаешь, куда исчезает утренний туман, его ты обнаружишь без труда.
— Что-что? — удивился Хэрольд.
— Это Киплинг, — объяснил человек в лохмотьях. — Тебе очень важно найти этого Фута?
— Да.
— Двадцать баксов не пожалеешь?
Хэрольд заплатил. Оборванец повел его задворками в лабиринт запутанных переполненных улиц и переулков старого города Эсмеральды. От канав несло зловонием, скворцы дрались с бешеными крысами за лакомые куски отбросов. Откуда-то сверху, с балкона, доносился женский голос, поющий старую как мир, жалобную песню про то, как грустно каждый день хлопотать по хозяйству, зная, что твой милый никогда уже не вернется.
Местные жители — одни круглолицые и небритые, другие — узколобые, с похотливыми глазами — подпирали спинами двери домов, держа руки в карманах, а глиняные трубки — в зубах, и как будто ждали, что вот-вот появится Гольбейн и увековечит их на своих картинах. Зажглись газовые фонари, и вокруг каждого из них возник светящийся нимб — архитекторы Эсмеральды скопировали это из старого фильма Лерда Крегера. Завершилась вечерняя молитва, и голубые сумерки наконец сменились наполненной шорохами ночью.
— Вон он там сидит, — буркнул провожатый и исчез в переулке.
Хэрольд посмотрел в указанном направлении. На другой стороне улицы перед ярко освещенной витриной кафе, которое благодаря зеркалам казалось менее убогим, чем на самом деле, сидел за крайним столиком человек в черном пальто и потягивал из бокала напиток, который при более внимательном рассмотрении оказался лаймовым коктейлем. А рядом с ним, попивая «негрони», сидел не кто иной, как Микеланджело Альбани.
— А, привет, Хэрольд, — небрежно бросил Альбани. — Присаживайся к нам. Я сам только что подошел. Хортон, познакомься с моим другом Хэрольдом Эрдманом. Ему тоже абсолютно не нужна Карточка Предательства.
Альбани многозначительно посмотрел на Хэрольда, призывая придерживаться именно этой линии.
— Именно, — подтвердил Хэрольд, беря стул и садясь за столик. — Ваша карточка мне абсолютно ни к чему. — Он повернулся к Альбани: — Какие новости?
— Представляешь, меня сегодня оштрафовали — назначили «Отчаянную езду». К тому же, как назло, сегодня Неподкупный вторник. Ладно, не везет в одном, повезет в другом. А ты чем сегодня занимался?
— Эй, приятель, хватит лапшу на уши вешать, — вмешался Фут. — У меня есть свои источники информации. И они утверждают, что вам позарез нужно купить у меня Карточку Предательства.
— Да ты меня насквозь видишь, — признался Альбани. — Ты прав, Фут. Я хочу ее купить. Не сейчас, разумеется. Может, через пару недель или, самое большее, через месяц. Тогда, может быть, я смогу заплатить тебе кругленькую сумму.
— Я не могу ждать несколько недель, — заявил Фут.
— Мне уже об этом рассказывали, — вкрадчивым голосом сказал Альбани.
— Я подозреваю, что и вам ждать не с руки.
Хэрольд закашлялся, выдав себя с головой, но ведь у него не было такого опыта, как у Альбани, который умел держать себя в руках при любых обстоятельствах. Фут, невысокий отталкивающий тип с красно-коричневой родинкой в форме летучей рыбы под левой подмышкой, задумчиво потер нос.
— Сколько ты за нее хочешь? — спросил Альбани.
— Двести долларов.